Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы
Шрифт:
Утром Николай встал весь разбитый и понял, что идти никуда не сможет. Фрол с ним согласился и внезапно посоветовал задернуть шторы. Идея понравилась – солнечный свет почему-то вызывал неприязнь. Затемнив комнату, Келюс сразу почувствовал себя увереннее. Внезапно вспомнилось, что ему уже советовали не выходить на солнце и задергивать занавески. Николай долго не мог сообразить, кто давал ему такой совет, пока наконец до него не дошло – Кора...
Вечером, когда Лунину стало полегче, все вновь встретились в квартире у Лиды. Пока Фрол о чем-то беседовал с курносой, а
– Слышь, Шлиман районного масштаба, ты у нас всегда отличался благоразумием...
– Я?! – поразился Валерий.
– Посоветуй, – продолжал Николай. – Ольге угрожает опасность. Что бы придумать, а?
Валерий задумался.
– Как я догадываюсь, в милицию лучше не обращаться, да?
Лунин кивнул.
– Очень мило! Ты еще скажешь, что у нее нет документов... Да, мило! Ладно, сейчас я возвращаюсь домой, там буду пару дней, а потом уезжаю в экспедицию до конца августа. Я буду на Чабан-Кермене, это километрах в двадцати от Судака. Места там глухие, три года скачи – не доскачешь. К тому же, теперь это заграница... В общем, Ольга могла бы поехать со мной. Там, конечно, не курорт, особенно когда дожди зарядят...
– А что, идея! – встрепенулся Лунин. – Давай у Ольги спросим.
Девушка выслушала Келюса и Валерия очень внимательно, затем улыбнулась:
– Знаете, Валерий, я уже бывала в экспедициях. Как-то года четыре назад я заезжала к своему кузену, он тогда копал под Севастополем.
– А у кого? – заинтересовался бородач. – Кто-то из музея или пришлый?
– Он копал у Василия Васильевича Латышева. Вы слыхали о таком?
Археолог погрузил пальцы в густую бороду.
– Гм-м... Да, я слыхал о Василии Васильевиче. И очень бы много дал, чтобы заехать к нему в экспедицию хотя бы на денек.
– Думай, что хочешь, Шлиман, – улыбнулся Келюс, – но Ольга говорит правду.
– Николай, – удивилась девушка, – почему вы думаете, что Валерий должен сомневаться в моих словах?
– Нет-нет, – успокоительно заговорил бородач. – Все в порядке! Ну, заезжали вы в гости к Латышеву...
– Валерий! – тонкие брови взлетели вверх. – Не понимаю, чем заслужила такой тон...
Но тут Ольга, что-то вспомнив, испуганно проговорила по-французски: «Извините, ради Бога!» – и быстро вышла из комнаты.
– Да чего там! – вздохнул археолог. – Ну, копала она у Латышева. Почему бы мне не побывать, скажем, у Лепера или Бертье-Делагарда? Все нормально, красивые девушки путешествуют во времени, князь Курбский получает из министерства обороны автоматы, а нами правят агенты с Сириуса... Полный порядок! Ладно, прежде чем писать заявление в Кащенку, загляну-ка лучше в Ленинку...
...Ночью, перед тем, как ложиться спать, Фрол несколько раз провел ладонями над головой Келюса, что-то тихо прошептав.
– Воин Фроат, – не открывая глаз, заметил Лунин, – шаманом тебя пока никто не назначал. А если со мною что не так, скажи!
– Хвораешь ты, Француз, – неохотно ответил дхар и отвернулся.
– Знаешь, Фрол, что-то стал я туго соображать, особенно днем, на солнце.
– Не знаю, елы...
– Светобоязнь, нет аппетита, левая часть тела как будто, бином, полита жидким азотом, хожу по ночам, хотя лунатизмом никогда не страдал. Все признаки ярта, да?
Фрол молчал, по-прежнему отвернувшись. Наконец, медленно проговорил, глядя куда-то в темное окно.
– Ярты, ярты... Волков, сволочь, еще изгалялся. Мол, для дикарей – ярты, а по ученому какие-то «СИБы»...
– «Существа с измененной биологией», – не открывая глаз, пояснил Лунин. – В этих бумагах есть отдельная папка. Какую-то дрянь вносят в кровь – уколом, но можно и укусом. Для экзотики, бином!
– Первый раз тебя Кирилыч вытащил, но такие вещи без следа, елы, не проходят. А теперь... Не умею я такое лечить! Старики умели. Может быть, там, в этом лесу, у Дхори Арха...
– Что же мне делать? – спросил, помолчав, Келюс. – Знаешь, во сне я уже чувствовал – вроде у меня во рту кровь.
– Продержись недельки три, Француз! – вздохнул Фрол. – Попытаюсь. Ты, главное, держись...
– Чеснок, что ли, в карман сунуть? Или сразу кол проглотить... осиновый?
– Ты, елы, с колом не торопись, – рассудил дхар. – А вот штуку эту, ну, скантр, ты бы не снимал. Сдается мне, она не только Ольге помочь может.
На следующее утро Лунин достал из все того же дедова ящика кусок кожи и сделал себе ладанку, зашив туда значок с усатым профилем, позаимствованный у Петра Андреевича. За неимением лишней цепочки, Николай подвесил ладанку на обыкновенный тонкий шнур. Легкое, едва уловимое тепло охватило все тело и Келюс сразу же почувствовал себя лучше, даже солнечный свет перестал беспокоить. Он уже собирался, оставив все опасения прогуляться на давно покинутую работу, надеясь как-то объясниться с начальством, как вдруг Фрол, уже давно посматривавший в кухонное окно, подозвал его и указал вниз.
– Вон там, на скамейке... Ты, Француз, не про этих, в комиссарских кожанках, рассказывал?
Лунин всмотрелся и понял, что Фрол не ошибся. На скамейке сидели трое молодых парней, одетых, несмотря на дикую июньскую жару, в одинаковые кожаные куртки.
– Они? – поинтересовался дхар, внимательно вглядываясь в незнакомцев.
– Похожи. Знаешь, я-то и видел их всего несколько секунд. Какого черта они в куртках ходят? И не жарко им!
– У Волкова его урки тоже в кожаных куртках ходили. Правда, тогда осень была. И куртки другие... А ну-ка, подожди, Француз!..
Дхар неторопливо спустился вниз. Келюс видел, как Фрол прошелся по двору, о чем-то перекинулся парой слов с пенсионерами, оккупировавшими детскую площадку, и, как бы ненароком, оказался возле лавочки с тремя неизвестными. Через несколько минут дхар вернулся. Вид у него был задумчивый.
– Не ярты, Француз, – сообщил он, вновь поглядев в окно. – И не эти... с биологией измененной. У них поле такое же, как и у нас с тобой. И фэйсы нормальные, не скажешь ничего.
– А может, мы паникуем? – предположил Келюс. – Ну мало ли, оригиналы попались.