Око воды. Том 2
Шрифт:
«Потому что я люблю тебя! И хочу любить!»
Лея вскочила, стиснула руки и принялась ходить по комнате. Мысли то и дело возвращались к этим словам, произнесённым с такой горячностью и страстью, что она до сих пор помнила отчётливо каждый звук и интонацию. От этих слов внутри у неё всё замирало, сворачиваясь в сладкий клубок, и хотелось одновременно улыбнуться и заплакать. И в то же время Лея понимала, что не должна об этом думать, не должна вспоминать и бережно лелеять в душе эти слова, как самое дорогое сокровище.
Она не должна искать ему оправданий. Зверю оправданий нет! Но почему
Этой ночью, засыпая, она поняла, что именно чувствует. Она знала, что это тепло — его тепло. Что это та самая связь, о которой он говорил, и что она реальна. И это тоже её пугало ничуть не меньше, чем неопределённое будущее во дворце. Она не должна о нём думать. Не должна. Не должна…
Лея повторяла это, как молитву, стараясь выбросить из головы взгляд карих глаз с теплотой янтаря и те самые слова о любви. Ей нужно подумать о побеге.
Она подошла к окну, но залитые водой лужайки и низкое серое небо не могли подсказать ей, как его осуществить. У неё ни друзей, ни родных. Она никого во дворце не знает. У неё нет даже подходящей одежды! Нужна лошадь… Деньги… И куда бежать? В Милгид? Туда нельзя…
Милосердные боги!
Но вскоре её душевные метания были прерваны — пришла леди Вальфред. После вчерашних смотрин она хоть и выглядела озабоченной и недовольной, но в сторону Леи даже не взглянула. Приказала Магде отправить всех девушек на завтрак, а затем в классные комнаты. И дальше день потёк почти так же, как все дни Леи в университете, с той лишь разницей, что здесь ей пришлось изучать не минералы и звёзды, а тонкости дворцового этикета и генеалогию домов Коринтии.
Для королевской фаворитки, и уж тем более для будущей фрейлины, знание всех родственных связей и титулов, а также отличительных знаков, гербов и девизов было обязательным. Как и умение делать правильные реверансы, правильно ходить, держать правильную осанку, разбираться в этикете и ещё огромном количестве церемониальных мелочей, из которых состоит жизнь обычного придворного.
Как раздеть и одеть королеву, какие цвета с какими можно сочетать, фасоны платья, виды украшений и соответствие их времени суток. Туфли утренние, туфли вечерние, бальные, церемониальные… География иностранных государств и титулы послов, чистописание и умение ориентироваться в цветочных ароматах…
От всего этого к вечеру у Леи голова пошла кругом. И это при том, что у неё не было проблем с географией или генеалогией. Но вот чем отличается мареновый от бордо и сангиновый от кармина, она, кажется, запомнить так и не смогла. Индиго, пурпурный, сливовый, аметистовый…. Королева носила исключительно глубокие тёмные оттенки, и Лея никогда бы не подумала, что этих оттенков так много. А особенно оттенков чёрного. Оникс, обсидиановый, цвет копоти и угля, бархатный чёрный и чёрный янтарь, «затмение» и антрацит. Какие-то цвета больше подходили для бархата, какие-то для шёлка и тафты, и во всём этом фрейлины и фаворитки должны были разбираться, чтобы, не приведи боги, не болтнуть какую-нибудь глупость при выборе наряда для Её величества. Из всего этого разнообразия цветов Лея запомнила только красный. Если Её
Потом были ещё танцы и этикет, касающийся бала. Какие танцы следуют за какими, и что может себе позволить фаворитка, а что нет. Впрочем, тут всё было как раз просто. На балу фавориток позволять себе ничего было нельзя. Девушка должна лишь благосклонно принимать все приглашения и безоговорочно понравиться кавалеру, каким-бы он ни оказался. Всем кавалерам, которые её пригласят.
Леди Вальфред особо отметила, что Её Величество подготовит всем фавориткам какие-нибудь испытания, так что не стоит удивляться, если на балу их партнёром по танцам внезапно окажется, к примеру, уродец или карлик. И если выкажешь пренебрежение, удивление или брезгливость или испугаешься, то королева это непременно заметит. И прощай тогда приданое и удачное замужество по итогам службы.
В перерывах между занятиями девушки вовсю обсуждали предстоящий бал и своё блестящее будущее, а Лея просто не знала, куда себя деть. Приходила старшая портниха со своими помощницами, которые принесли огромный ворох платьев-заготовок для бала и туфель. Девушкам было велено всё примерить, а затем леди Вальфред всех обошла лично, придирчиво рассматривая наряды и заставляя кого-то меняться платьями. Когда она остановилась напротив Леи, то, ткнув в лиф её жёлтого платья веером, произнесла жёстко:
— Сними это убожество. Дайте ей голубое. Живо!
Голубое отняли у одной из претенденток, и та одарил Лею взглядом, полным ненависти. А леди Вальфред лишь посмотрела с прищуром на струящийся шёлк и кивнула в знак одобрения.
— Оставишь для бала.
И выдохнуть Лея смогла, лишь когда наступил вечер. Девушек отпустили с занятий, и она надеялась остаться одна в своей комнате, но леди Вальфред велела ей следовать за ней. Они снова направились в Малый дворец, но в этот раз не пешком, а в большом портшезе, который несли четыре огромных пса в тюрбанах.
Лея обратила внимание, что охрана здесь повсюду, и нечего и думать о том, чтобы сбежать отсюда просто так, среди дня. Если только во время бала?
Дождь всё не прекращался, и королевский парк представлял собой унылое зрелище. Земля уже перестала впитывать воду, и повсюду скопились лужи, а местами стекающая с горы вода даже размыла клумбы. Под тяжестью дождя склонились розы, и декоративные травы поникли, смешавшись с грязью. Но Лея ничуть не сожалела об этом. Наоборот, ей казалось, что этот дождь успокаивает её и придаёт сил. Словно отчаянье, затаившееся в её сердце, изливалось наружу вместе с этим дождём.
Во дворце они с леди Вальфред поднялись на второй этаж и прошли в гостиную с большой широкой террасой, выходившей на море и бухту. Раздвижные двери террасы были открыты даже сейчас, несмотря на то, что на улице стояла непогода, но вечер уже наступил, и в комнате было сумрачно. Слева от входа пылал большой камин, и повсюду горели свечи. И Лея даже подумала мимоходом, странно, что повсюду свечи, а не светильники. Кроме свечей по углам комнаты курились четыре жаровни, истекая ароматным дымом. И пятая, самая большая, стояла у выхода на террасу. Дым из неё шёл едва заметный, лёгкий, прозрачный, и пахло нагретым песком, фруктами и немного пряной смолой. Лея бросила взгляд на небо — сумерки уже поглотили Нижний город, и в пелене дождя он почти слился с морем в одну серую непроглядную пелену.