Око воды
Шрифт:
— Я видела плохой сон, — произнесла леди Милгид, отдавая фонарь дочери и отодвигая тяжёлый засов.
Аберте Милгид иногда снились вещие сны.
Об этом она никогда не говорила, но Лея, Фина и барон Милгид знали. После таких снов леди Аберта обычно была молчалива, молилась истово, ставила свечи всем богам, а потом говорила что-нибудь, будто невзначай, но настолько твёрдо и жёстко, что никому и в голову не пришло бы её ослушаться.
…Не ездил бы ты на охоту, Вальду. Не тот завтра день… Скажись больным.
…Не
Лея помнила, как на следующий день на охоте барона Дрэдфорда сбросила лошадь и кабан насадил его на клыки. И не только барона, но ещё и его племянника и слугу, прежде чем его уложил смертельный удар загонщика.
Или как постояльцы на ночь, с виду вроде приличные люди, закупщики провианта для королевской армии, на самом деле оказались ворами и убийцами.
А сегодня, после ночного визита ирдионских рыцарей, слова матери о том, что она видела плохой, сон прозвучали столь зловеще, что у Леи даже руки задрожали, едва не выронив фонарь.
Тяжёлая дверь подалась медленно, но отворилась без скрипа, пахнуло берёзовым дёгтем — кто-то предусмотрительно смазал дверные петли. И Лея подумала, что видимо, мать приходит сюда не в первый раз. От этого дурное предчувствие только усилилось.
Снаружи их окутало холодом и влагой, и в сером рассветном воздухе даже показалось, что они выдыхают облачка пара — осень приближалась неумолимо. Небо уже высветлилось, и сумерки медленно отступали, сгущаясь где-то у самой воды. Вдали над тёмными макушками деревьев, виднелась белая шапка Монаха. Окрашенная первым розовым лучом, она отчего-то показалась Лее кровавой.
После ночного дождя ручей наполнился водой почти до краёв, оставив незатопленной только небольшую каменную площадку перед дверью. Пахло сыростью и прелой листвой. Леди Милгид осторожно отвела руками длинные ежевичные плети и переплела их между собой. Приподнялась на цыпочки и, пошарив рукой по стене, что-то достала из-за каменного выступа. Она обернулась, и Лея увидела в руках у матери резную шкатулку из тёмного дерева.
— Повесь фонарь, — она указала рукой на крюк возле двери, — и иди сюда.
— Мама, объясни, наконец, что происходит?! Что за сон ты видела? Сон — обо мне? — тихо спросила Лея.
— О тебе, девочка моя. О тебе. И это был очень плохой сон. Присядь. Сюда, ближе к воде и дай руку.
Лея протянула руку, не задумываясь. Леди Милгид достала из шкатулки украшение, кулон на цепочке похожий на маленькое серебряное веретено с тёмным камнем внутри, и острым концом уколола ей палец.
— Что ты делаешь?! Мама!
— Тссс! Тише! Опусти руку в воду, — и, удерживая веретено за цепочку, леди Милгид, опустила в воду и его. — Ты что-то видишь?
— Мама! Это же айяарская магия?! — сдавленно прошептала Лея, вспомнив ночной визит рыцарей Ирдиона
— Тссс! Опускай руку! — она потянула дочь за запястье. — Наклонись к воде и смотри.
Лея встала на колени и склонилась к ручью. И хотя при первом прикосновении вода обожгла ледяными иглами, но потом, её руку медленно окутали совершенно ощутимые тёплые струи. Как будто кровь из пальца, попав воду, согрела её.
— Что ты видишь? — прошептала леди Милгид почти у самого уха дочери. — Смотри. Это должно быть или прошлое, или будущее…
Поначалу это была просто тёмная вода. Она шумела, заглушая все звуки, и разбиваясь на повороте о камни, оседала мельчайшими каплями на лице и волосах. Лея моргнула, всматриваясь и…
Ей никогда такого прежде видеть не приходилось. Казалось, вода в ручье начала нагреваться и парить и от её поверхности стал медленно подниматься туман. Этот туман стелился над водой, растекался в стороны обволакивая леди Милгид, и берег, и камни, и ежевичные ветви с гроздьями уже подсохших ягод, пока всё окончательно не исчезло.
— Что ты видишь? — снова услышала она голос матери.
— Ничего. Просто туман…
— Смотри внимательнее.
Туман вдруг стал редеть, спускаться вниз, и Лея увидела…
…творение лаарских каменных шептунов — величественный мост в три пролёта, словно спина зверя, приготовившегося к прыжку… Массивные кружева перил и по обе стороны гранитные статуи волков. Их каменные морды подняты вверх и открытые пасти застыли в безмолвном вое…
Внизу течёт река и теперь туман клубится над ней, он поднимается медленно вверх, поглощая величественный мост. И вот уже не видно ничего, кроме…
… жёлтых глаз, с красными точками зрачков, которые смотрят прямо на Лею.
Из тумана проступает узкая вытянутая морда, чёрная шерсть, когти-лезвия на лапах, покрытых чешуёй и крылья… Перепончатые крылья, словно у летучей мыши.
Крылатый волк. Даурус. Одна из четырёх тварей Нижнего мира смотрит на неё с широких перил массивного айяаррского моста. Жёлтые глаза медленно наливаются кровью и туман вокруг них окрашивается алым, а потом крылья твари распахиваются и её пасть с утробным рыком скалится острыми кинжалами зубов. Тварь отталкивается от перил, распрямляя лапы, так что когти высекают из камня искры…
…и Лея падает с моста.
Руку из воды она успела выдернуть за один миг до смертельного прыжка, и отпрянула, упав на спину. Оттолкнулась пятками от берега, пытаясь отползти подальше от воды, пока не упёрлась спиной в деревянную дверь. Она бы закричала, но страх сковал горло. Лея почти захлебнулась им и всё что могла — дышать хрипло и рвано.
Мать бросилась к ней, села рядом и взяла за руку.
— Что? Что ты видела?!
— Святая Миеле! — только и смогла пробормотать Лея и уткнулась лицом в клетчатую шаль матери.