Око за око
Шрифт:
— Если ты, бессмысленная куча навоза, еще раз учинишь что-нибудь подобное, лейтенант надерет тебе задницу так, что мало не покажется. Мне лично бояться нечего, а на твоем месте я бы хорошенько подумал, уж можешь мне поверить, приятель.
Остолоп мрачно фыркнул. Малдун вернулся к нему по развороченной траншее (в 1918 году во Франции никто не рискнул бы назвать это траншеей — тогда умели рыть окопы), а затем пробежал по аккуратной городской лужайке — точнее, тому, что от нее осталось. Когда Дэниелс был сержантом, он тоже пугал солдат
К несчастью, ящеры не дремали на своих постах. Если в них палили, они всегда отстреливались. Остолоп не знал, как у них обстоят дела с боеприпасами, но вели они себя так, словно обладали неисчерпаемыми запасами. Он прижался к земле, решив, что начнет стрелять, когда шум немного уляжется. Раздался глухой звук — значит, Мадцун улегся рядом. Сержант знал, как устроена война.
В доме неподалеку кто-то закричал, тонким жалобным голосом зовя мать. Остолоп закусил губу. Один из птенцов только что нашел свою судьбу — или она его нашла? Он надеялся, что парнишка не слишком серьезно ранен. Впрочем, любое пулевое ранение, даже самое легкое, причиняет страшную боль, да и крови бывает много, так что новичок может испугаться до полусмерти.
Он выглянул в дыру в стене и увидел пару ящеров, которые под прикрытием яростного огня мчались вперед. Он выстрелил в них, и они тут же спрятались за обломками. Остолоп удовлетворенно кивнул. В каком-то смысле сейчас у него гораздо больше общего с ящерами, чем с новобранцами, сражающимися рядом.
Он услышал противное жужжание и тут же отскочил от дырки в стене. Он не сомневался, что ящеры вновь открыли огонь. Когда застучали пулеметы, он похвалил себя за сообразительность и вознес молитву всем богам, чтобы никто из молодняка не пострадал.
Но пули, судя по звуку, летели в сторону позиций ящеров. Остолоп ухмыльнулся: чешуйчатые ублюдки обычно не делают таких ошибок. В небе пронесся самолет — неизвестно чей. На ящеров упала бомба. Настолько близко, что у Дэниелса заложило уши, а под ногами задрожала земля.
Даже самый осторожный человек иногда рискует. Остолоп пополз вперед, время от времени выглядывая сквозь дырки в стене. И неожиданно рассмеялся, его хохот на фоне грохота сражения звучал диссонансом.
— Что такое, черт подери? — проворчал Малдун.
— Знаешь, кто остановил ящеров, Малдун? — Дэниелс поднял руку, словно клялся, что говорит истинную правду. — Детский самолетик с парой пулеметов на каждом крыле. И сумел убраться восвояси. Он пролетел над самыми крышами, расстрелял ящеров, сбросил на них бомбочку и был таков.
— Детский самолетик, лейтенант? — переспросил Мал-дун, не веря своим ушам. — Боже праведный, что творится на свете!
— Понятия не имею, — ответил Остолоп. — Только я слышал, что русские регулярно приводят ящеров в неистовство, обстреливая их из своих дурацких бипланов, которые летают так низко и так медленно, что заметить их невозможно, пока такой не подберется
— Может быть, — с сомнением проговорил Малдун. — Но знаете, что я вам скажу, сэр, меня никто не убедит сесть в эту летающую коробку, даже если в награду мне пообещают… ну, даже не знаю что. Ящерам ничего не стоит пристрелить такого пилота, они еще будут выбирать, куда лучше пальнуть. Нет уж, увольте. Ни за что не соглашусь.
— Я тоже, — признался Дэниелс. — Правда, я ни разу в жизни не летал на самолете, и, пожалуй, сейчас уже поздненько начинать. С другой стороны, мы здесь тоже не цветочки собираем.
— Вот тут вы правы. — Малдун подполз к Остолопу. — Но ублюдки, с которыми мы воюем, все-таки не все время в меня целятся. Они просто швыряются пулями, и если я поймаю одну, ну что же — такова жизнь. Но когда ты сидишь в самолете и какая-нибудь тварь стреляет именно в тебя — это уже личное, вы меня понимаете?
— Наверное, — сказал Остолоп, — но солдат, в которого попала пуля, ничем не отличается от парня в самолете.
Малдун промолчал. Он выглядывал в дыру в стене. Остолоп встал на одно колено и посмотрел в окно. Маленький самолетик нагнал такого страха на ящеров, что они перестали обстреливать позиции американцев. Дэниелс решил, что пришла его очередь.
— Оставайся здесь и прикрой меня, — приказал он Малдуну. — Я хочу посмотреть, не сможем ли мы сдвинуться на юг, что-то мне надоело северное направление.
Малдун кивнул, и Дэниелс пополз по траншее к соседнему дому. Парни, которые ее копали, повредили газо— и водопровод, но, поскольку ни то ни другое не работало вот уже несколько месяцев, это не имело никакого значения. Какой-то солдат подал ему руку и помог выбраться из траншеи.
Он махнул в южном направлении.
— Им там прищемили хвосты. Давайте попытаемся отобрать у них парочку домов, пока они не опомнились.
Молодые солдаты так радостно завопили, что Остолоп одновременно почувствовал гордость и испугался. Они отдадут все свой силы сражению — так неопытный игрок носится по полю за мячом даже тогда, когда тот летит прямо в ограждение. Иногда ограда оказывается деревянной и слегка поддается, а порой бетонной — и тогда паренька уносят с поля на носилках.
Многие из этих ребятишек покинут поле боя на носилках, прежде чем сражение подойдет к концу. Остолоп старался прогнать грустные мысли. Его тоже однажды унесли на носилках. Но он вернулся. Он надеялся, что и сейчас ему повезет и он останется в строю.
— Давайте, нельзя терять время, — сказал он. Двоим он приказал идти вперед вместе с ним, другим — задержаться и прикрыть их с тыла. Те, кому выпало остаться, принялись ругаться и спорить, точно избалованные дети, которым не дали конфетку. Остолоп поднял руку.
— Перестаньте ворчать, парни. Мы найдем впереди подходящее укрытие, окопаемся и начнем стрелять по врагу, и тогда вы сможете нас догнать. Не волнуйтесь, всем дела хватит. Обещаю.
«Всем хватит пробитых черепов, и раздробленных костей, и ран в живот».