Око за око

Даже на таком большом расстоянии был слышен далекий гул артиллерии, словно где-то там бушевала летняя гроза. Мордехай пытался следить за ходом сражения по возрастающему или затихающему гулу, но понимал, что это бессмысленно.

Он шагал по направлению к крестьянскому дому в надежде отработать ужин, когда западный горизонт вспыхнул. Может быть, это солнце показалось из-за туч? Нет — сияние испускали сами облака.

Мордехай в благоговейном страхе смотрел на огромный сияющий гриб, который медленно поднимался к небу. Как и Генрих Ягер, он сразу сообразил, что произошло. Но в отличие от Ягера он не знал, кто взорвал бомбу.

Если немцы, тогда Мордехай внес в ее создание свой вклад, ведь он участвовал в транспортировке взрывчатого металла.

— Если нацисты, должен ли я гордиться собой, или мне следует принять на себя часть вины? — спросил он вслух.

И вновь в отличие от Ягера не нашел однозначного ответа.

* * *

Теэрц проверил показания радара. Нигде нет следов самолетов дойчевитов. И тут же Ссереп, один из его ведомых, сказал:

— Похоже, сегодня будет легкий день, недосягаемый господин.

— Так думал Ниввек — вспомни, что с ним стало, — ответил Теэрц.

Раса не успела спасти Ниввека, и он попал в плен к дойчевитам. Если верить отчетам, дойчевиты лучше относились к пленным, чем ниппонцы. Он надеялся, что отчеты не врут. Бедный Ниввек! Теэрцу до сих пор снились кошмары о плене.

Теэрц подозревал, что его ждут новые кошмары. Он хотел — о, как он хотел! — чтобы Элифрим выбрал другого самца, чтобы возглавить полет, направленный к Мюнхену с целью нанесения удара возмездия. Если бы дойчевиты знали, что находится на борту одного из самолетов, они подняли бы в воздух всю свою авиацию, чтобы его сбить. Дойчевиты взорвали атомную бомбу, уничтожив множество самцов Расы, и теперь им следует напомнить, что за такие поступки приходится платить.

Благодаря Теэрцу Токио уже заплатил эту цену, а ведь ниппонцы даже не успели создать свое атомное оружие — они лишь занимались исследованиями. Конечно, они Большие Уроды, но Теэрц почему-то чувствовал вину за гибель невинных мирных жителей. А теперь ему придется стать свидетелем того, как целый тосевитский город сгорит в пламени атомного взрыва.

Пилота по имени Джисрин, чей самолет нес ядерную бомбу, сомнения не мучили.

— Цель закрыта облаками. — Его голос звучал механически — казалось, говорит компьютер. — Бомбометание будет осуществляться по радару.

— Вас понял, — ответил Теэрц и обратился к Ссерепу и второму ведомому, сравнительно неопытному летчику по имени Хоссад: — Нам следует уходить от истребителя возмездия по широкой дуге, после того как он сбросит бомбу. Судя по тому, что я слышал на семинарах, истребителю будет грозить опасность, если он окажется слишком близко к месту взрыва. Повторяйте мой маневр.

— Будет исполнено, — хором ответили Ссереп и Хоссад.

По командному каналу связи Теэрц слышал, как Джисрин отдает практически аналогичные команды своим ведомым. Потом он добавил:

— Я выпускаю бомбу на отметке… Время. Взрыв произойдет только после того, как высотомер покажет соответствующую величину. Пора расходиться.

Теэрц направил свой истребитель по широкой дуге, чтобы лечь на обратный курс. Скоро они будут на базе, в южной Франции. Ведомые последовали за ним. Все шло прекрасно, как во время тренировочных полетов, и он почувствовал облегчение — такие вещи редко случаются на Тосев-3, — впрочем, интуиция подсказывала ему, что их наверняка поджидают какие-то неприятности.

Ничего. Не в этот раз. Огромный огненный

шар прожег облака, которые почти мгновенно испарились. Сияние было таким невероятно ярким и ужасающим, что на глаза Теэрца тут же опустились защитные мембраны.

Еще через несколько мгновений ударная волна догнала убегающий истребитель. Она оказалась более мощной, чем предполагал Теэрц, и корпус истребителя застонал под напором воздуха, но выдержал. Теэрцу при помощи компьютера удалось удержать контроль над истребителем.

— Клянусь Императором, — негромко проговорил Хоссад, выравнивая свой самолет. — Мы привыкли к тому, что делает для нас атом. Он дает нам электрическую энергию, производит электролиз водорода и кислорода, обеспечивая наши двигатели топливом, позволяет кораблям летать к звездам. Но стоит выпустить его на свободу… — Он не стал продолжать.

Теэрцу ужасно захотелось имбиря.

— Цель уничтожена, — прозвучал в наушниках спокойный голос Джисрина. — Возвращаемся на базу.

* * *

Атвар слушал животные крики ярости, разносившиеся по коротким волнам из Дойчланда. Атомная бомба, которая стерла с лица земли Мюнхен, не смогла покончить с Гитлером, дойчландским не-императором. Даже не понимая ни единого слова на языке дойчевитов, Атвар знал, что не сумел заставить Гитлера сдаться.

Он перестал вслушиваться в истерические крики безумного не-императора и обратился к переводу его речи:

«Мы отомстим, — обещал Гитлер; переводчик добавил выразительное покашливание, чтобы подчеркнуть энергию, которую вкладывал в свои слова Большой Урод. — Наша сила лежит не в обороне, а нападении. Человечество обрело могущество в бесконечной борьбе. Мы вновь принимаем решение продолжать героическое сопротивление. Наши идеи верны; наш народ стоит на правильном пути — а значит, мы непобедимы; любые внешние удары приведут лишь к укреплению наших внутренних сил. Эта война положит начало новой эре. В конце концов Дойчланд либо станет во главе мира, либо прекратит свое существование! Если дойчевитский народ придет в отчаяние, он не заслуживает лучшей участи. И тогда я не стану жалеть, если Бог отвернется от него».

Заговорил переводчик:

— От себя должен добавить, что все эти невероятные глупости сопровождались оглушительными аплодисментами Больших Уродов, которые его слушали. В любом случае следует отметить, что Гитлер имеет сильное влияние на тосевитов своей не-империи.

Когда переводчик заговорил снова, его голос приобрел лихорадочные интонации Гитлера:

— Я снова повторяю, мы отомстим! За каждую бомбу, которую сбросят на нас самцы, ответим шестью, десятью, сотнями бомб. Мы их уничтожим, на Тосев-3 вообще не останется ни одного самца. Они осмелились выступить против расы господ, и их ждет поражение! — Переводчик еще раз выразительно кашлянул, а потом добавил:

— Абсурдное и полное тщеславия заявление вновь встречено аплодисментами.

Атвар выключил приемник, передававший речь тосевитского не-императора.

— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил он у Кирела.

— Уничтожение Мюнхена не напугало дойчевитов, — ответил Кирел. — Я считаю, что нам не повезло.

— Да, мы потерпели неудачу, — сказал Атвар, добавив утвердительное покашливание. Иногда сдержанная манера речи Кирела оказывалась очень к месту. — А что ты скажешь относительно угрозы Гитлера отвечать бомбой на бомбу?