Око
Шрифт:
Познакомились мы с ней совершенно случайно. Я вышел из дома и наткнулся на женщину, которая несла тяжеленнейшую сумку.
— Мужчина, помогите подтащить сумку, — попросила она.
Да я и сам бы помог, благо, что недалеко. В соседний дом. На восьмой этаж. Лифт работает. Живет одна. Снимает квартиру. Затащили вдвоем сумку. Пока тащили, познакомились. Зашли в квартиру, смотрю, а у меня левая брючина в чем-то испачкана. И ее юбка тоже в чем-то белом. Она бегом переодеваться, потом с меня брюки сняла. Вернее, снимал я, потому что она обещала быстренько все привести в порядок. Пока брюки сушились, тут все и началось. Чего тут расписывать? Мужик без брюк, а женщина без юбки. Все и так ясно, но
Ученица из нее получилась неплохая, хотя, как мне показалось, компьютер был просто предлогом для развития более длительных отношений. Это я сейчас так скрупулезно все анализирую, а тогда мне все казалось в розовом цвете. Сам я не урод, умом Бог не обидел и от женщин не шарахаюсь как от огня, но в семейной жизни мне что-то не очень сильно везет.
Все женщины, которые у меня были, ожидали ежеминутного и ежечасного восхищения, но, дамы и господа, если постоянно хвалить человека за то, что он не следит за собой и за тем местом, где он проживает, то что из него получится? Можно даже и не говорить. И что самое главное — этот человек, ждущий ежеминутных похвал и восхищения, не стесняется сказать мне, что у меня разбросаны бумаги на столе, что во время чистки зубов несколько капелек пасты попали на зеркало и прочее. У нас, как говорится равноправие, а проза жизни либо убивает все, либо скрепляет отношения. Во всяком случае, мне пока не встречались женщины, которые бы в прозе жизни становились все милее и желаннее.
Наталья в этом отношении была исключением, и проза жизни была безоблачной. Меня это очень устраивало, потому что я видел, что она такая же, как и все женщины: обидчивая, самовлюбленная и с большим самомнением, но все эти качества она держала в кулаке. Как-то по-военному. Знаете, как у них говорят? Нервы свои зажми в узду, на трудности службы не ахай, есть двадцать пять — посылай всех в…, нет — сам иди… ну, и так далее.
Что мне не нравилось так это то, что она любила пройтись матерком по какому-нибудь поводу, но кровно обижалась, как девочка, еще не знавшая мужика, когда иногда приходилось выматериться и мне. Либо сама не матерись, а если материшься, то слушай и чужой мат. В этом вопросе мне пришлось проявить твердость. Наталья пошла на попятную: перестала материться при мне. Терпеть не могу матерящихся женщин.
Любознательности моей подруги не было предела. То мы с ней ходили в музеи, то читали вместе книги, причем она любила только фантастику и, в основном, о перемещениях во времени. Она зачитывалась моими книгами, и я был горд тем, что нашел благодарного читателя. На меня сыпалось множество вопросов, в том числе вопросы и о реальности всего описываемого мною.
Я отвечал, как мог, объясняя, что все это вымысел автора и как бы экстраполяция современных знаний об истории на действия героя, близкого к исторической реалии, то есть персоне. Иногда, бывает, что приходится домысливать его действия, потому что мы о них ничего не знаем, но судя по результату этих действий, он должен был делать именно так и никак иначе.
— Вот бы взять кинокамеру и заснять все то, о чем ты пишешь, — сказала как-то Наталья, потягиваясь на диване. — Представляешь, какая бы была научная сенсация? Тебя сразу бы сделали доктором наук без всякой диссертации и назначили академиком с дачей, машиной и прислугой. Как ты думаешь, возможна ли киносъемка нашей истории при помощи современной науки техники? Можно ли как-то проникнуть в историю? Ты знаешь, какие деньги можно заработать на этом?
Что-то меня
— Откуда ты, девочка? — думал я, с улыбкой глядя на ласковую ко мне во всех отношениях женщину, — из ФСБ или из МВД? Где таких торопыг держат. Мы с тобой знакомы без году неделя, а ты уже задаешь такие вопросы да не обходным маневром, а прямо в лоб.
— Это совершенно невозможно, — сказал я равнодушным голосом. — Мысль о путешествиях во времени появились одновременно с выражением "если бы да кабы". Вот тогда люди и задумались над тем, как было бы хорошо вернуться назад и исправить все, что ты накуролесил в прошлом. Был ты гад гадом, а после возвращения из прошлого стал всеми уважаемым и состоятельным человеком, которого можно и в сенаторы назначить или в гласные Думы протолкнуть. Потом бы каждый вождь или царь переиначивал под себя историю, и получалось, что выживший в какой-то передряге человек, вдруг бы исчезал, потому что по новому повороту истории он оказывался ее жертвой. У нас вообще бы не было истории как таковой.
— Как было бы хорошо заглянуть в историю и исправить все, что не нужно было делать раньше, — мечтательно сказала Наталья. — А вот для меня ты сможешь изобрести чего-нибудь такое, чтобы можно было заглянуть в год 1970-й тринадцатого числа месяца мая в городе Перми по адресу улица Монтажная, дом 25, квартира 17 и время около четырех часов дня.
— А что там такое случилось? — спросил я.
— Вот и я хотела бы знать, что там происходило, что всю мою жизнь перевернуло с ног на голову, — как-то ожесточенно сказала женщина. — Сделай это для меня, а? Слушай, а давай будем жить вместе?
— Давай этот вопрос мы обсудим позднее, — дал я неопределенный ответ.
— А о каком вопросе ты говоришь, — хитро прищурилась Наталья, — о Перми или о совместном нашем житье?
Я пропустил этот вопрос мимо ушей и подумал, что нужно менять темы нашего общения. Что-то уж больно настырно она лезет в мою жизнь и мою тайну.
Глава 24
Политолог Лысенко позвонил мне через неделю. Мы договорились встретиться у меня в четверг после обеда.
За день до встречи я произвел переустановку своей операционной системы, а перед этим отформатировал жесткий диск компьютера, чтобы не осталось никаких следов от вэб-камер и медиафайлов. Поясню, что медиафайлы это как раз те файлы, на которых записываются фильмы и музыка.
Лысенко произвел на меня хорошее впечатление. Степенный, грамотный и не из тех, что за власть глотку дерут, а как только власть переменится, они уже ей свою глотку предлагают.
По образованию юрист, работал в столице юрисконсультом на одном промышленном предприятии, потом на фирме и ушел на вольные хлеба. Собирается подрабатывать на политическом поле и в литературе.
— Как же вы будете подрабатывать на политическом поле? — спросил я.
— Да точно так же, как в любой другой организации, — улыбнулся он, — политика это такой же вид бизнеса, как и другие. Если есть спрос на политику, то ее покупают.
— Как это покупают, — не понял я, — значит, что все политики продажные?
— Можно и так считать, — сказал он, — только нужно учесть, что мы все продажные. Мы продаем свои знания и умения, силу и способности, а тем, кому это нужно в данный момент, покупают у нас то, что мы предлагаем. Политики такие же наемные работники, как и все другие. Чтобы провести избирательную кампанию, нужны большие деньги. Что может мелкий предприниматель или политик от сохи? Ничего. Вылетит в трубу. Наши законы так составлены, чтобы и после выборов неудачника так закопать, чтобы он никогда не поднялся.