Околдованная ловеласом
Шрифт:
– Они не хотят, чтобы их убежище располагалось в каком-то другом месте. Женщины, нашедшие приют в Доме Бэт, привыкли к нему и чувствуют себя там в безопасности.
– Лирику можешь оставить для своих приятелей из СМИ, с пафосом информируя их о том, что женщины приюта будут бесцеремонно выдворены с насиженного места. Мои же люди предпримут контратакующие меры с обстоятельным и чрезвычайно заманчивым списком того, что эти женщины смогут получить за мои деньги. Приют вдвое больший по размеру, современные удобства, такой же участок земли, пусть и в другом месте. Черт! У них может быть даже плавательный бассейн, комната для игр, детский
Она не могла оторвать от него глаз.
– Так что? – Алессандро медленно повернулся к ней. – Ты и сейчас уверена в своей способности выиграть это дело?
– Это дом Бэт. Ей хорошо в нем.
Чейз знала Бэт. Вряд ли она боролась бы за сохранение чего-то важного по сугубо личным мотивам.
– Судя по выражению твоего лица, ты потеряла на это надежду. Кстати, прошло почти сорок пять минут… Насколько снизилась цена, обещанная мной твоему клиенту? Чего лишился приют? Комнаты для игр? Детского сада? Просторной кухни с деревянным столом, за которым женщины приюта могли бы за общей трапезой подбадривать и утешать друг друга?
– Никогда не думала, что ты, оказывается, настолько заносчивый.
– Стоит признать, что в то время мы почти ничего не знали друг о друге. Хотя, справедливости ради, замечу, что о себе я тогда не лгал. – Алессандро невольно обратил внимание на то, как солнечный свет, пробившийся сквозь оконное стекло, играет в волосах Чейз.
Она безнадежно уставилась на папку, лежавшую перед ней. Там не осталось ничего, что можно было бы извлечь, как кролика из шляпы фокусника, и использовать в свою защиту. Алессандро же был полон решимости опровергнуть любой ее аргумент, сказать последнее слово и заставить Чейз заплатить.
– Попробуем подсчитать, сколько я должен удержать из первоначально предложенной мною цены.
– Скажи, Алессандро, ты ведь на самом деле не намереваешься реализовать свою угрозу?
– Другими словами, лгу ли я тебе? – Алессандро вернулся к Чейз и снова уселся на край стола.
– Ты не можешь заставить женщин продать приют.
– Чейз, ты видела их бухгалтерские книги? Твои женщины по уши в долгах. Выжидание приведет к тому, что приют попросту отберут. Возможно, они нежно привязаны к своему приюту, но они некомпетентны в финансовых вопросах. Решить проблему можно лишь при условии, что приют попадет в надежные руки и получит материальную поддержку. Более того, если станет известно об их стесненных финансовых обстоятельствах, застройщики, как стервятники, устремятся туда с надеждой на выгодную торговую сделку. И то, что начиналось с моего щедрого предложения, может завершиться спешной продажей приюта с его землей за бесценок.
– Все так. – Чейз была вынуждена признать, что он прав. – Ты выиграл, Алессандро. – Она взглянула на него своими зелеными глазами, которые некогда зачаровали его. – Но скажи мне честно, был бы ты так же бескомпромиссен, если бы перед тобой сидела не я?
– Пожалуй, я бы торговался. – В словах, произносимых Алессандро, не слышалось ни капли сочувствия. – Но, скорее всего, тиканья часов я бы не примешивал.
Он вернулся на свое место и снова сел, откинувшись
– И постарайтесь сделать то же самое с моими встречами после обеда, – тихо произнес Алессандро, не отрывая взгляда от склоненной головы Чейз.
– Не хочу задерживать тебя. – Чейз начала собирать папки в стопку. Она помедлила, прежде чем в последний раз посмотреть на Алессандро. Чейз вдруг осознала, что жадно впитывает его образ, и покорно смирилась с тем, что в течение многих последующих недель он будет являться ей, не давая покоя. – И все же не мог бы ты пересмотреть твой… твое…
– Решение снизить цену? И тем самым спасти тебя от унижения при необходимости сообщить клиенту, что это ты единолично сбила ее?
Чейз бросила на Алессандро осуждающий взгляд:
– Никогда не думала, что ты можешь быть таким негодяем.
– Жизнь, как мы оба знаем, полна шоковых ситуаций. Я признаю, что не намерен отказываться от приобретения приюта, но ты могла бы компенсировать потерянные тысячи.
– Я могла бы… Каким образом? – Чейз непонимающе уставилась на него. Конечно, она знала, что финансовые дела приюта находились в крайне беспорядочном состоянии. И женщинам важна была каждая копейка, чтобы хотя бы рассчитаться с долгами, а затем начать все заново. С чистого листа.
– Мы не поставили точку в нашем прошлом, – негромко произнес Алессандро. – Пришло время это сделать. Я не искал специально возможности для этого, но ты здесь. И я хочу знать, черт возьми, кто ты на самом деле. Удовлетвори мое любопытство, и цена приюта останется прежней…
Глава 2
Так где же радость, где чувство благодарности? От Чейз ему нужна всего-то короткая беседа, и солидная сумма денег вернется. Алессандро вправе был ожидать проявления хоть каких-то эмоций. Он не спускал глаз с ее лица, но не произнес ни слова, зная, насколько сильной может быть власть молчания.
– Мне нужны от тебя какие-нибудь гарантии в письменной форме, – произнесла наконец Чейз.
– Нет, – отрезал Алессандро. – Или верь мне на слово, или тебе придется раскошелиться.
– Не стоит ворошить прошлое, вспоминая произошедшее между нами, Алессандро.
– «Да» или «нет»? Выбор несложный.
Чейз встала. «Фитцсиммонс», где она работала, была юридической фирмой высокого уровня и имела в штате квалифицированных профессионалов, почти каждый из которых происходил из высших слоев общества. В отношениях с коллегами Чейз держала дистанцию, но тем не менее узнавала о них многое, просто слушая их рассказы о проведенных выходных днях, о праздниках, на которые их приглашали, об апартаментах, где они жили…
К счастью, Чейз была одной всего из двух сотрудников, специализирующихся на прецедентных делах, за ведение которых адвокат не получает гонорара, так называемого про-боно, и затрагивающих вопросы общественного блага. Поэтому она могла сосредоточенно заниматься ими, появляясь в офисе лишь в определенные часы и присутствуя только на наиболее важных совещаниях, если это предписывалось ее должностными обязанностями.
Чейз не хотела, чтобы ее достаточно устоявшаяся жизнь была теперь нарушена. Она просто не могла позволить себе разворошить муравейник прошлого.