Околдованная
Шрифт:
Её взгляд скользит по мне.
— Может, тебе стоит последовать собственному совету?
— Я плакала. — Я отворачиваюсь, чтобы посмотреть на морскую рябь. — В одиночестве.
— Какое совпадение. Я тоже. — Её тон подразумевает, что я говорю неправду.
Я вздыхаю.
— Я хочу оставаться сильной ради мамы. Ей не нужно видеть, как я разваливаюсь на части… Она и так с трудом держится.
— Мы с тобой так похожи, что иногда это пугает. — Моя бабушка притягивает меня к себе, чтобы обнять, и, поскольку
— Звучит немного странно, — говорю я беззаботным тоном, стараясь держаться как можно бодрее, — но я согласна.
Она смеётся, не отрывая взгляда от моря.
— Только ты могла заставить меня смеяться в такой момент.
Я собираюсь сказать, что училась у лучших, когда в толпе воцаряется тишина. Несколько мгновений спустя сквозь толпу проталкивается шеренга Провидцев, одетых в свои церемониальные одежды — серебристые длинные плащи до пола. Их предводитель ведёт всех к берегу, сжимая в пальцах светящийся лавандовый шар, оттенок которого поразительно напоминает цвет моих глаз и глаз моего дедушки.
Я поджимаю губы, зная, что внутри шара находится сущность моего дедушки, его сила предвидения и всё то, что делало его таким хорошим и добросердечным человеком, каким он был. Шар будет помещён в воду, и его сила, по сути, будет передана морю вместе с остальными умершими Пророками.
Никто не произносит ни слова, пока самый главный Пророк приседает на корточки и опускает шар в воду. Вместо того, чтобы пойти на дно, как ожидалось, шар плывёт, покачиваясь на волнах, пока свет внутри не угасает.
Исчез. Совсем как мой дедушка.
Клянусь Богом, я слышу, как мой дедушка шепчет: я всё ещё здесь. Но это может быть ветер или слабая надежда во мне, что каким-то образом он всё ещё рядом.
Пожалуйста, не уходи.
Душераздирающий всхлип эхом разносится по пещере, и в это же время толпа ахает. Мне требуется секунда, чтобы осознать, что рыдание исходило от меня.
Горячие слёзы текут по моим щекам, когда я падаю на колени.
Бабушка опускается на землю рядом со мной, обхватывая меня руками.
— Всё будет хорошо, — шепчет она сквозь слёзы. — Так и должно быть. Однажды всё вернется на круги своя. Этого бы хотел твой дедушка.
Я качаю головой, но только для того, чтобы успокоить её. В глубине души понимаю, что наша жизнь уже никогда не будет прежней. Слишком многое изменилось.
И будет только хуже, — звучит в голове голос моего дедушки.
Я напрягаюсь в объятиях бабушки, но она, кажется, не замечает, продолжая разваливаться на части в моих объятиях.
— Всё пропало, — задыхается она. —
Я отстраняюсь и смотрю на серебристое море, которое резко превращается в тёмно-серое, а затем на испуганное выражение лица лидера Провидцев.
— Если шар не должен был потухнуть, то что же тогда должно было произойти? — спрашиваю я.
— Свет должен был соединиться с морем… и его сущность освободилась бы… но он сгорел… — её плечи дрожат, когда она борется со слезами. — Всё сгорело.
В воздухе витает чувство страха.
— Прости, бабушка, но я всё ещё не понимаю, почему это плохо.
Она несколько раз качает головой, глядя на море.
— Потому что это значит, что в шаре не было сущности твоего деда. Это значит, что его сущность исчезла.
От шока моё тело немеет.
— И куда же?
Но каким бы ни был ответ, ситуация по-прежнему из ряда вон выходящая. Сущность подобна духу или душе человека. Без неё живой человек может стать злым. Когда человек умирает без души, он никогда по-настоящему не обретёт покоя в загробной жизни.
— Даже не представляю… Я не могу в это поверить… Я просто не понимаю, — бормочет она себе под нос. — Он потерял свою сущность до или после смерти? Если раньше… — её голос понижается, когда она смотрит на огненно-золотую метку Стражника на своей руке. — Возможно, именно поэтому он совершал все эти ужасные поступки. Скорее всего, он не осознавал, что делал.
— Ужасные поступки? Их так много? Я думала, он только украл кинжал. — В моей голове царит смятение. — Что ещё он натворил?
— О, Алана. — Слёзы градом катятся по её щекам. — Кое-что из того, во что он ввязался прямо перед тем, как… — она прерывисто вздыхает. — А люди, с которыми он общался… Я люблю своего мужа и сделаю всё, что в моих силах, чтобы оправдать его имя, но кое-что из того, что он делал… Что ж, мне предстоит долгий и трудный путь, чтобы доказать его невиновность.
Я начинаю расспрашивать её о подробностях, но она отмахивается, поднимаясь на ноги.
— Я знаю, что у тебя на уме, и сейчас не время и не место говорить об этом. — Её взгляд устремляется к толпе, а выражение лица становится суровым. — Значит, они решили закончить пораньше? Всё понятно.
Я хмуро смотрю на уходящих людей, шепчущихся и сплетничающих о том, что они не собираются задерживаться, чтобы отдать дань уважения человеку, который, вероятно, променял свою сущность на кинжал. Даже один из самых близких друзей моего дедушки присоединяется к сплетникам, и я смотрю на него так, что ему становится не по себе.
Может показаться, что мой дедушка и обменял свою сущность на кинжал, но я знаю его лучше. Он никогда бы не отдал свою сущность добровольно.
Нет, кто-то или что-то, должно быть, украло её у него.