ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАСЧЕТ: СУДЬБА БЕСТЕРА

Киз Дж. Грегори

Это сделала Шиган.

Она подхватила его и выстрелила с пола, ранив одного из молодых копов – юного китайца – на дюйм левее сердца. Оставшиеся четверо ответили таким интенсивным огнем, что это здорово смутило Жерара, спикировавшего в поисках укрытия.

Он мельком увидел Гарибальди, снова в движении – прыжке пантеры. Молния, вылетевшая из дула оружия Шиган, встретила его на полпути.

Он услышал еще три или четыре выстрела, а когда снова выглянул, то увидал Гарибальди, зажимавшего свое плечо стоя над бездыханной Шиган. Вся левая сторона

ее лица была воспаленно красной.

Тор, пошатываясь, поднимался на ноги, у него шла кровь из носа и уголков глаз.

Гарибальди нагнулся и очень неторопливо взял PPG.

– Томпсон, вызови скорую, – проворчал он. – И кто-нибудь наденьте ей наручники. Бьорнессон, вы уже пришли в себя?

– Я… о… – он кивнул головой. – Да.

– Собирайте отряд. Мы идем на охоту.

Тор помедлил еще секунду, затем потряс головой. Один из копов занялся раненым – вероятно, ненадолго, благодаря характеру раны.

– Дербен, ты и Мессер останьтесь с Ли. Сообщите Бюро, что случилось. Остальные – вы слышали мистера Гарибальди. Настраивайтесь на работу. Мы должны поймать монстра.

Последний раз, когда Гарибальди охотился вместе с телепатом, это был сам Бестер. Они вдвоем преследовали продавца "прахом" на Вавилоне 5. Шеридан, не будучи поклонником Бестера, вынудил тогдашнего пси-копа принять наркотик, временно отключивший его способности. Даже без них Бестер показал себя чертовски хорошим охотником.

После того, как все закончилось, Гарибальди против своего желания зауважал Бестера. Тот был злобный, надменный тип, но то что он делал, он делал хорошо, с помощью своих способностей или нет.

Он все еще уважал Бестера, как мог бы уважать змею. Это не означало, что он полагал, будто этому человеку следует позволить дышать.

Эти копы тоже были хороши в своем деле. Это было поразительно, как они развертывались, ни слова не говоря, каждый сканируя свой сектор, быстро идя по узким улицам к отелю, где, предположительно, оставался Бестер.

– Я вызвал своих людей обратно, – сказал Жерар. – Думаете он еще здесь?

– Я его чую, – хмыкнул Гарибальди.

– Как ваше плечо? – спросил Томпсон.

– Жить – буду, – зловеще ответил Гарибальди.

Бестер успел сделать лишь несколько шагов от гостиницы, когда ощутил себя под прицелом.

– Привер, офицер д'Аламбер, – сказал он.

– Ни с места, мистер Бестер, – черты д'Аламбера проявились, когда он вступил в свет уличного фонаря.

– Я не вооружен.

– Вам меня не одурачить. Я знаю, что вы такое.

– Что ж, вы либо очень храбры, либо очень глупы. Я могу выключить ваш мозг как лампочку.

На самом деле он не смог бы. Усилия, приложенные им при "зачистке" Луизы без серьезного вреда для нее и за столь короткое время, нанесли ему тяжелый урон. Он мог всего лишь проникнуть в мысли полицейского, гораздо меньше – сделать что-нибудь с ними.

– Если вы ранили Луизу, то мне плевать, что вы сделаете мне.

– Ах. Я думаю, вы чересчур возмущены. Вы любите ее.

– Что

вы ей сделали?

– Она там, – он кивнул на здание. – Она невредима. И я – вне ее жизни. Вам следует быть счастливым.

– Да, вы вне ее жизни. Я вас из нее удаляю.

– Вам придется убить меня.

– Я это сделаю.

Бестер вскинул голову, сознавая, что его время уходит. Казалось, он почти что слышал приближение своры.

– Вы никогда никого не убивали до сих пор, да, Люсьен? – тихо сказал он. – Я вам завидую.

– Заткнитесь.

– Нет, завидую. Есть момент, когда они умирают, когда вы понимаете, что лишили их всего, и они понимают это тоже. Это ужасный момент. Люди врут, что я лишен сострадания, потому что они хотят притвориться, будто никогда не могли бы делать то, что делал я. Но суть в том, что их призраки никогда не покидают меня. Я вижу их глаза во мраке. Я слышу их последние надсадные хрипы. Каждый мужчина или женщина, убитые мною когда-либо, преследуют меня. Звучит невыносимо, не так ли? Но это можно вынести – это требует лишь практики.

Фактически, это происходит лишь однажды. В первый раз, когда ты убиваешь и наблюдаешь, как уходит свет, ты понимаешь, как это ужасно. Но через некоторое время ты понимаешь, что можешь сделать это снова. Это хуже всего: ты никогда не будешь опять чист, никогда не смоешь с рук кровь, и чуть больше запачкаться – не имеет значения, не так ли?

Пистолет дрогнул.

– Вы просто пытаетесь одурачить меня.

– Остановить вас, да. Я не хочу умирать. Но одурачить вас? Нет. Вы знаете – то, что я говорю, правда. И Луизу, ее вы тоже знаете. Она еще любит меня, вам это известно. Она хотела бежать со мной, но я ей не позволил. Но если вы застрелите меня, меня, беззащитного человека, любимого ею, что она станет чувствовать к вам? Разумом она может понять, но в сердце своем никогда не простит вас.

– Ублюдок.

Бестер сделал шаг вперед.

– Я ухожу. Я не хочу причинять вам вред, Люсьен. Без меня Луизе понадобится каждый ее друг, а их у нее немного – вам это известно. Я не хочу лишать ее и вас также. Так что вам придется решать. Надеюсь, ради всех нас, вы примете верное решение.

С этими словами он очень осторожно двинулся мимо полицейского. Пистолет следовал за ним, а потом он почувствовал, что взгляд человека, буравящий ему спину, заколебался, дрогнул.

Готово. Мгновением позже он услышал, что дверь гостиницы отворилась. Он пустился бегом.

Глава 11

Подойдя к отелю, охотники сгруппировались и сразу рассыпались, как пирамида бильярдных шаров: одни – устремляясь в боковые улицы, другие – перекрывая окна и крыши вокруг. Двое взяли на мушку дверь.

– Он внутри? – спросил Гарибальди у Томпсона.

– Кто-то есть, – ответил Томпсон. – Я не чувствую Бестера, но у меня нет прямой видимости, и к тому же он может блокироваться.

– Я вхожу.

Он сбоку подкрался к двери и быстрым внезапным движением распахнул ее.