Окоо судьбы
Шрифт:
И снова каземат. И едва живой пленник-хэльве на железной решетке. Похоже, его так и оставили прикованным к ней. Но теперь становится ясно, что он не один в подземелье. Свет факела выхватывает худое тело, затем тонкая рука закрепляет факел в держателе возле решетки. В поле зрения появляется тот самый мальчишка, что нес факел перед взрослым. В его руке мех, в каких хранят напитки. На юном лице написано глубокое сострадание. Он осторожно передвигает решетку, поворачивая её так, что пленник оказывается полу-лежащим на ней. Наклоняется, держа мех. Маленькая
Это был даже не крик, а стон. На сей раз потрясенный Мирддин не успел пресечь случившееся. Аллорет тяжело осела в кресле. Волшебник торопливо пробормотал заклинание и набросил на потускневший шар бархатный плат. Но ему хватило того, что он успел увидеть. Измученный, запытанный до полусмерти крылатый на решетке был никем иным как его наставником и другом Эйлиесом.
====== 26. Непоправимое. Путь Аллорет. ======
Мордред сидел на камне чуть дальше полосы прибоя. До него долетали холодные соленые брызги, оседая мутноватыми каплями на простых кожаных латах. Ему было холодно, но холод от ветра и влаги был ничем в сравнении с тем ледяным холодом, что царил в душе юноши.
– Мордред!
Он лишь крепче вжал голову в плечи и обхватил себя руками, словно это могло помочь ему укрыться от собственных чувств.
– Я знала, что найду тебя тут, – тихо сказала Хеллиг, осторожно спускаясь по скользким от влаги камням к возлюбленному. –Что случилось, милый?
Он подождал, пока она сядет рядом.
– Кто я для тебя, Хел?
– В каком смысле, любовь моя?
– Кто или что я тебе, Хел? Игрушка? Или что-то даже меньшее, просто парень на пару ночей, пока не надоем?
Хеллиг придвинулась, откинув крыло и укрыв им возлюбленного.
– Знаешь, я так боялась этого вопроса, а теперь мне совсем не страшно, – тихо улыбнулась она. –Я могу ответить, Мордред. Я словно не жила до встречи с тобой, я была, был мир, но он был пуст. В нём было холодно и неприютно…пока не появился ты.
Глаза юноши повлажнели. Он осторожно коснулся мягких, словно пух волос девушки.
– Крылатые способны на ложь даже больше, чем люди…но мне так хочется поверить тебе, Хел…
Он чуть коснулся губами губ хэльвианки и ощутил ответный поцелуй. И стало тепло и уютно несмотря на то, что по-прежнему дул ветер, осыпая холодными брызгами двух слившихся в поцелуе влюбленных.
Аллорет сидела молча, обняв колени обеими руками, не в силах ни говорить, ни двигаться. Мирддин покачал головой, налив немного зеленоватой жидкости из большого глиняного флакона в крошечную лазуритовую чашечку. Ему пришлось потрудиться прежде, чем удалось влить немного в посеревшие губы хэльве. Аллорет дернулась, вжавшись спиной в спинку кресла.
– Я ведь предупреждал тебя, женщина, – довольно жестко произнес маг, поставив чашку на столик. –Твоя несдержанность может дорого стоить как нам, так и мальчишке, что поил пленника.
– Что мне до какого-то мальчишки!- Аллорет подняла на него больные глаза. –Они пленили хэльве…они пили его кровь…и не были уничтожены
– Таковы последствия решения Эйлиеса, – Мирддин угрюмо насупился, глядя на свои испещренные шрамами руки. –Он сделал выбор, когда решил пожертвовать всем, чтобы только не разбивать тебе сердца…и платит за этот выбор.
Он едва успел уклониться от свистнувшей мимо серебристой молнии.
– Но разве я не прав? Скажи, что не прав!
Женщина внезапно без сил опустилась на каменный пол и разрыдалась. Мирддин тяжело поднялся из-за стола, отряхивая с одежды пыль и обломки камня.
– Мирддин…я не хочу такой судьбы для него…
– Знаю…несмотря ни на что, ты все ещё любишь его. Я только молюсь, чтобы не было слишком поздно.
– Поздно? О чем ты?
– О том, что час битвы близок…и кто знает, как обернется все…
Другой Орфей вновь поет, и
Любит, и плачет, и умирает.
Новый Улисс вновь покидает
Калипсо ради родных берегов.
Шелли
Голова кружится и сердце срывается адской болью в груди. И словно в кошмарном сне он видит юное прекрасное лицо…мертвое лицо рядом с собой. Мордред не сразу понимает, что это та, с которой он делил ложе и душу, которой всего себя отдавал, погружаясь в тепло и нежность её любви. И теперь рядом с ним на ложе лишь её пустая оболочка…
Мордред сел, дрожа всем телом, глядя на недвижимое тело, на закоченелые крылья и черные губы, прокушенные от адской боли. Но почему? Почему она не разбудила его? И тут же ответ, разорвавший мир пополам. Не хотела его тревожить…надеялась, что боль пройдет…