Окопная правда войны
Шрифт:
Еду, воду для умывания и питья в наш “филиал” привозили из центрального госпиталя.
Проспав ночь на туго набитых мешках, скатываясь с них на голый пол, мы уяснили, отчего в других палатках мешки сдвинуты вместе, расплющены и воедино покрыты простынями — народ здесь жил, пил и гнил союзно.
Огромное количество клопов, подозрительно белых, малоподвижных вшей, но кусучестью оголтелых, ненасытных. Сквозь ленивую, дебелую вошь, через спину и отвислое брюхо краснела солдатская многострадальная кровь. Эти вши не походили на окопных, юрких, ухватками напоминающих советских зэков, -эти не ели раненых, они их заживо сжевывали, и поэтому наиболее боеспособные ранбольные уходили из госпиталя
Главным лечением здесь был гипс. Его накладывали на суставы и раны по прибытии раненого в госпиталь и, как бы заключив человека в боевые латы, оставляли в покое. Иные солдаты прокантовались в этом “филиале” по годику и больше, гипс на них замарался, искрошился в сгибах, на грудях — жестяно-черный, рыцарски посеребренный — сверкал он неустрашимой и грозной броней.
Под гипсами, в пролежнях, проложенных куделей, гнездились вши и клопы — застенная зараза приспособилась жить в укрытии и плодиться.
Живность из-под ухоронки выгоняли прутиками, сломленными в саду, и гипсы, как стены переселенческих бараков, щелястых, плохо беленных, были изукрашены кровавыми мазками давленных клопов и убитых на твердом трофейных вшей, которые так ловко давились ногтем, так покорно хрустели, что вызывали мстительные чувства в душах победителей.
И нас, новичков, почти всех заключали в гипсы, размотав наросты ссохшихся за долгий путь бинтов, где часто не перевязывали, лишь перебинтовывали раненых, обещая, что “на месте”, в стационаре, всех приведут в порядок, сделают, кому надо, настоящие перевязки, кому и операции.
Раны наши отмочили, обработали йодом — спиртику почти не водилось, его выпивали еще на дальних подступах к госпиталю».
Что и говорить, в тылу безобразий хватало не меньше, чем на фронте. На то она и война!
Например, в декабре 1942 г. раненые бойцы в госпиталях Южного фронта жаловались на плохое питание, скверное медобслуживание и антисанитарное состояние медучреждений.
В одном госпитале давали 600 граммов хлеба 3 раза в день. Обед состоял из половничка постного жидкого супа и двух ложек каши или картофельного пюре. Тоже на завтрак и на ужин, но уже из одного блюда.
В другом госпитале кормили одной водой и пшеницей, но и про 600 граммов хлеба не забывали.
Правда, только перевязывали, а не лечили. Голод томил солдатские души, а их раны болели. Всюду была грязь и бестолковщина.
«Все три раны слились в одну — перевязочного материала нет, в этом госпитале и перевязок не знают, — писал любимой девушке боец Суховой. — Рентгена нет, что с костями им самим ведомо, т.к. ноет до чертиков. Гнойные раны у меня вообще в жизни никогда завязанные не заживут, а тут наложили жгут ваты, привязали, оно промокло, ноет, горит. Галя, тебе нельзя работать в госпитале, такой как этот, — это сумасшедший дом, на наше отделение всего имеем 4 ложки и оправляемся в каску».
Были и жалобы: «... Мы, бойцы Красной Армии, лежим в госпитале 1538 на нарах, на гнилой соломе. Там, где производят лечение, холодно и вши, нет одеял, лежим под шинелью в одном нательном белье.
... Помещение не оборудовано, как полагается, это бывшая церковь. С питанием тоже ненормально. Хлеб дают не полностью, что положено, вместо 200 граммов 150-180 не более. Обращались к начальнику госпиталя, но не хочет разговаривать, обращение его нечеловеческое к бойцам».
Но хоть и было так, тем не менее раненые каким-то образом выздоравливали, а потом и выписывались. На фронте даже шутили, называя их почти ласково государственным термином: «наркомздрав». Да и убитых почти также: «наркомзем».
До сих пор о цифре потерь, которые Красная Армия понесла в годы Великой Отечественной войны, продолжают спорить ученые мужи и к ним примкнувшие.
На
Итак, первая. Она принадлежит коллективу сотрудников Генштаба под руководством профессора Академии военных наук генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева:
«На 22 июня 1941 г. в рядах Красной Армии и флота находились 4 миллиона 901 тысяча 800 человек. В ходе войны были призваны и мобилизованы 29 миллионов 574 тысячи 900 человек. В результате за все годы войны прошли службу 34 миллиона 476 тысяч 700 советских граждан. На 1 июня 1945 г. в строю находились 12 миллионов 839 тысяч 600 человек. В том числе непосредственно в частях — 11 миллионов 390 тысяч 600 человек, в госпиталях на излечении — 1 миллион 46 тысяч человек, в других армейских формированиях (например, в войсках НКВД) — 403 тысячи человек. Неизвестной остается судьба примерно 500 тысяч человек, призванных в первые дни войны, но так и не дошедших до своих частей. Несложно посчитать, что убыль за годы войны составила 21 миллион 137 тысяч 100 человек. Вот некоторые эту цифру и считают потерями.
Нам известно общее число безвозвратных потерь. Оно составляет 11 миллионов 444 тысячи 100 человек. Из них убиты и умерли от ран 6 миллионов 329 600 человек, умерли от болезней, погибли в катастрофах и расстреляны по приговорам трибуналов — 555 тысяч 500 человек, пропали без вести и попали в плен — 4 миллиона 559 тысяч человек. Санитарные потери составили 18 миллионов 344 тысячи 148 человек. В том числе 15 миллионов 205 тысяч 592 раненых, контуженных, обожженных, 3 миллиона 47 тысяч 675 заболевших и 90 тысяч 881 человек — обмороженных. Из общего числа санитарных потерь 3 миллиона 798 тысяч 200 человек были уволены в запас по ранению и болезням, из них инвалидами признаны 2 миллиона 576 тысяч человек.
Но есть и другая убыль. Для работы в промышленность, местную противовоздушную оборону и военизированную охрану из армии было передано 3 миллиона 614 тысяч 600 человек. Еще 1 миллион 174 тысячи 600 человек были направлены на формирование органов НКВД. В польские, чехословацкие, румынские и другие национальные соединения и части, воевавшие на стороне СССР, выделено 250 тысяч 400 человек. Осуждены трибуналами отправлены в тыловые лагеря 436 тысяч 600 человек (это те, кому не доверили оружие, а всего были осуждены около 994 тысячи человек). Отчислены из армии по разным причинам (на самом деле большинство из них по неблагонадежности, как-то: чеченцы, ингуши, крымские татары) — 206 тысяч человек. Не разыскано дезертиров и отставших от эшелонов 212 тысяч 400 человек. Таким образом, цифра демографических потерь военнослужащих (убиты, умерли, не вернулись из плена) составляет 8 миллионов 668 тысяч 400 человек. Это безвозвратные потери минус вернувшиеся из плена 1 миллион 836 тысяч человек и вторично призванные на службу на освобожденной территории 939 тысяч 700 человек, ранее значившиеся пропавшими без вести».
Вторая принадлежит кандидату исторических наук, профессору Российского государственного социального университета Б.В. Соколову: «По моим оценкам, потери составляют 26 миллионов 400 тысяч человек. Это погибшие, умершие от ран, в плену и по другим причинам. Сразу оговорюсь, что точность этой оценки невелика — плюс-минус пять миллионов. То есть цифра реальных потерь находится в интервале от 21,5 до 31,5 миллиона человек».
Если первая оценка основана исключительно на документах. А это донесения «О боевом и численном составе» и «О потерях». Такие сводки начальники штабов всех частей каждые пять дней составляли и направляли в соединения, а сведения данные каждые десять дней докладывались в штабы фронтов и в Генеральный штаб. И количественно, и по спискам.