Окопники
Шрифт:
Председатель колхоза, с потемневшим лицом, сам зачитывал повестки. И выходили вперед трактористы, шоферы, кузнецы — самые нужные люди.
… Гудит большой двор военкомата. С вещевыми сумками, сшитыми из домашнего холста, и с обыкновенными мешками, еще пахнувшими пшеничной пылью, мобилизованные стоят, лежат на измятой траве и курят, курят… Военные, сбиваясь с ног, бегают по двору, выкрикивая фамилии, номера команд.
Нестеров увидел многих из своей бригады. Они сидели в стороне, словно ожидали общее колхозное собрание.
С
Рассекая толпу надвое, на площадь влетела запыленная легковая машина. Из нее вышел такой же запыленный, усталый председатель райисполкома:
— Товарищи! В степи хлеб осыпается!
— Родимый! — суетилась возле него какая-то старушонка. — Вот провожу сынка Проньку… Ох, горе!
— Смирно! — прогремел над затихшей площадью чей-то сильный голос. — Шагом марш!
Нестройно, но уже не те знакомые станичники, а солдаты шагнули вперед. Заколыхалась, вздыбилась над ними туча пыли. Рота за ротой выходили со двора военкомата.
— Папочка! — раздался пронзительный детский крик, и какая-то босоногая девочка бросилась к проходившему строю.
Гулко шагали призывники, охала под ногами земля. Военные колонны шли к станции, а вслед за ними бесконечной вереницей двигались грузовики, тягачи, конные повозки. Все это катилось, спешило туда, скорее к фронту.
Станция заставлена вагонами, платформами. Тревожно гудели паровозы. Все больше прибывало мобилизованных. На первый путь подали состав с товарными вагонами. Послышалась команда. Нестеров вместе с другими
поднялся в вагон, пахнувший сосновыми досками — по обе стороны белели нары.
Паровоз протяжно загудел, вагоны дернулись и, пробиваясь сквозь толпу провожавших, состав пошел. Перрон и знакомое с детства светлое здание вокзала удалялось все дальше. Замелькали последние хаты, прощально клонились вслед деревья в садах, где-то сверкнула река. И еще раз показалась издали вся родная станица.
По небу от запада бежали темные облака и летели оттуда стаи птиц. Со всей страны спешили воинские эшелоны туда, к огромному пожарищу, которое грозило охватить весь мир.
Далеко позади зеленой полоской виднелась станица. Виктор и все его товарищи прощально смотрел! как она все дальше удалялась, таяла на глазах. И совсем исчезла.
На станции Кавказской всю команду, в которой был Нестеров, повели на другой поезд, он шел в Краснодар. Виктор прислушивался к разговорам в вагоне. Один худенький паренек с голубыми глазами говорил:
— Меня направляют в авиационное училище.
Другой, постарше годами, черноволосый, сказал:
— А меня в танковое училище.
Виктор не знал, куда ег о направляют, и все смотрел в окно. В степи косили ячмень, работали одни женщины
В Краснодаре вся эта команда — и «летчик», и «танкист» — были зачислены в пехотное училище. Такое время: скорее нужно пополнять пехоту.
Командир взводу светловолосый лейтенант, построил курсантов и спросил:
— Вопросы есть?
— Есть! — крикнул курсант с насупленным взглядом, он был из одной станицы с Виктором. — Почему на фронт не отправляете?
— Разойдись! — скомандовал лейтенант, а этого курсанта, Полозов его фамилия, подозвал к себе. Неизвестно, что говорил ему, но курсант вернулся недовольный. Сказал:
— Я и к командиру роты пойду.
А командир роты был вспыльчивый и резкий. Услыхав от курсанта, что он не хочет учиться, а требует его послать на фронт, комроты тут же отправил Полозова на гауптвахту.
Через пять дней он вернулся, еще более хмурый и неразговорчивый. В гот день второй взвод изучал в классе материальную часть оружия. На столе — винтовка и станковый пулемет.
— Курсант Полозов! — вызвал командир взвода.
Тот поднялся и проворчал:
— Я и к начальнику училища пойду. Там бой идет, а нас тут держат.
Ничего не сказал ему лейтенант. А сам вынул затвор из винтовки, разобрал его и положил на стол.
— Собери, — сказал Полозову.
Тот взял части затвора, смотрел растерянно и ответил:
— А я не знаю…
— Заложи ленту с патронами в пулемет, приготовь его
к бою.
Курсант рассматривал пулемет и не знал, как к нему подступиться.
— Не умею…
— А сам рвешься на фронт. Думаешь, фашисты будут ждать, пока ты затвор соберешь и научишься стрелять из пулемета.
Полозов молча сел к столу и смотрел, как лейтенант быстро и ловко собирал оружие.
Часто курсанты уходили на тактические занятия к высоте 36. Сейчас там кинотеатр «Аврора». В то время Краснодар заканчивался почти на Северной улице, а дальше — кустарники, степь и эта высота, которая на топографических картах обозначалась цифрой 36. А фронт все ближе к Краснодарскому краю. В одну из темных октябрьских ночей раздался сигнал боевой тревоги. Все курсанты получили патроны, гранаты. На вокзале Краснодар — второй погрузились в вагоны.
— На фронт едем! — радовался Полозов.
Там, на Южном фронте, и произошел победный бой. Радовались, когда выбили фашистов из Ростова н гнали их до самого Таганрога. Вскоре разгромили гитлеровцев и под Москвой. Командующий пятьдесят шестой армией сказал: «Пусть доучиваются краснодарцы». Вернулись курсанты в январе сорок второго года. Опять учеба на высоте 36. Однажды пришли оттуда в казарму, и всей роте курсантов зачитали приказ о присвоении званий лейтенантов. Только
двоим, в том числе Полозову, дали звание младших лейтенантов. Видно, ротный командир не забыл его первые дни и отсидку на гауптвахте. Но Полозову было все равно, он радовался от души: