Оковы для ари
Шрифт:
Если честно, меня совсем не прельщала мысль в очередной раз становиться гвоздём программы. И так уже вся чесалась от слишком пристальных и не слишком дружелюбных взглядов. А вот сбежать куда глаза глядят с благоверным — такая программа мне нравилась. Попрощавшись со Снежком, флегматично дёрнувшим в ответ на моё с ним сюсюканье хвостом, и улыбнувшись всё ещё пребывавшим в шоке служанкам, подхватила юбки и забралась на подоконник. Стоило опустить чуть голову, как я почувствовала дрожь в коленях и увидела разрастающиеся перед глазами пятна света. Простиравшаяся под ногами чернота пугала.
Тальден протянул мне руку.
—
И уже не от страха, а от него кружится голова.
— Не хочу больше бояться, — с трудом разобрала свой шёпот, заглушаемый гулкими ударами сердца.
— Вот и не надо. Ведь я рядом.
Прикосновение сильных пальцев к руке, короткий шаг вперёд, как будто в пропасть, отделяющую меня от дракона. Но больше я не позволю, чтобы нас друг от друга что-то отделяло. Ни обиды, ни тайны, ни уж тем более мои страхи.
Опомниться не успела, как оказалась на зависшем в воздухе волшебном половике в надёжных объятиях Герхильда. Тальден потянул меня вниз, приглашая устраиваться на узорчатой подстилке в позе йога. В кольце мужниных рук я быстро, если и не расслабилась, то хотя бы перестала каждую секунду вздрагивать и клацать зубами. Даже нашла в себе силы полюбоваться расплескавшимися под нами чернильными сумерками, в которые, как в редкую оправу, вплетались огни Малахитового Дола.
Город праздновал вместе с императорской резиденцией — Лашфором. С высоты, на которой мы летели, казалось, что звёзды, сорвавшись с неба, укрыли каждую площадь и каждый переулок этого сказочного места.
— Почти как свидание на отборе, — хихикнула я, невольно испытывав ностальгию по тем далёким дням.
То было непростое для меня время, но некоторые мгновения, часы и минуты даже спустя много лет я буду вспоминать с улыбкой и теплотой в сердце.
— Лучше, — невесомо поцеловал меня в висок Герхильд. — Тогда я боялся тебя потерять: отпустив или сделав своей. Мой страх и твоя скрытность отдаляли нас друг от друга.
— Клятвенно заверяю, что отныне буду говорить только правду и ничего кроме правды, — желая прервать наступившее после его слов молчание, шутя, пообещала я и добавила пару секунд спустя: — А если серьёзно, меня саму это очень угнетало. Вся ложь и недосказанность, что были между нами.
— Больше никакой недосказанности, Аня. — Скальде прижал меня к себе сильнее, и в его руках, под облаками, я чувствовала себя в большей безопасности, чем стоя обеими ногами на земле.
— Согласна! И раз уж мы пришли в этом вопросе к общему знаменателю, может, просветишь, куда мы летим?
— В долгое и счастливое будущее, — ответил дракон загадочно, повысив градус моей любознательности до максимального.
Я даже заёрзала, не способная усидеть на месте — так меня снедало, грызло и обгладывало любопытство. Но мне тут же велели сидеть смирно, намекнув, что в противном случае свидание накроется медным тазом, а мы накроемся простынями. То есть вернёмся в замок и до самого утра не вылезем из спальни.
— Будем навёрстывать упущенное, — многозначительно заявил Скальде.
От тихого, глубокого шёпота на щёки плеснуло жаром.
Я ничего не имела против навёрстывания, но сейчас мне очень хотелось оказаться подальше от вездесущих старейшин и придворных, просто побыть наедине с мужем. Не с правителем, не с Ледяным. С тем Скальде, с которым время пролетало незаметно, и каждый миг хотелось превратить в вечность.
—
— Скоро увидишь, — очередной полуответ, ещё больше подстегнувший моё любопытство, но теперь я сидела смирно, памятуя об «угрозах» мужа.
Сидела и думала о тайнах и недомолвках. О том, что ещё оставалось не озвученным. Наверное, затевать этот разговор на высоте в тагр знает сколько метров — не самая удачная затея (вдруг тальден передумает насчёт долго и счастливо и «случайно» стряхнёт свою ари с замагиченного половика), но для таких разговоров подходящего времени, в принципе, не бывает. Так что дерзай, Аня.
Желаю себе удачи!
— Скальде, а вот скажи… — кашлянув, осторожно начала я. — По шкале от одного до десяти, как ты относишься к семейным проклятиям? Совсем-совсем плохо или, раз уж ты сам… ну, того, то терпимо-положительно?
— Аня… — в моём имени, в отличие от Фьярриного, нет рычащих звуков, но Герхильду всё равно удалось его прорычать.
Почувствовала, как обнимавший меня мужчина напрягся, и, осторожно подбирая слова, стала рассказывать:
— Тут, в общем, такая история…
Не без опаски глянула вниз. Нет, всё-таки следовало подождать до этого самого низа. Но теперь уже поздно тормозить и поворачивать обратно. Раз начала говорить, надо заканчивать.
— Давняя. Очень. Оказывается, я тоже немножечко проклята. Представляешь?
И, пока наш узорчатый транспорт парил над шапками деревьев и взлетал выше, проносился над полями и лентами рек, я, мёртвой хваткой вцепившись в предплечья мужа (чтоб не выкинул какую-нибудь глупость; меня то есть не выкинул), рассказывала про свою дурную пра, пра… бабку, из-за измены которой вот уже сколько поколений Королёвых не находят своего счастья.
— …Если честно, долгое время я в него даже не верила. Считала глупой семейной байкой. А потом было испытание в Лабиринте Смерти и претензии Ллары к моей запятнанной чарами душе. Потому она мне кьёрда и подбросила. Надеялась избавиться от меня, чтобы возле её потомка не крутилась проклятая.
Скальде чуть слышно усмехнулся в ответ на мои последние слова, а я с тревогой спросила:
— Разведёшься?
И замерла, отсчитывая удары собственного сердца. Вот только отсчитывать, как оказалось, было нечего. Сердце от волнения замерло вместе со мной.
— Даже не надейся, Аня, — твёрдо проговорил Герхильд, и не было в его ответе даже намёка на сомнения. — Если уж ошибка моего предка, Валантена, нас не разлучила, то ошибки твоей родни тем более не встанут между нами. Я же сказал: больше не отпущу. Так что привыкай жить в этом мире, скоро он станет тебе родным.
— Ловлю на слове, — выдохнула облегчённо, чувствуя, как ещё один камень падает с плеч и рассыпается мелкой крошкой.
Теперь будущее и вправду представлялось ясным и безоблачным. Единственное, что его омрачало, — это осознание того, что рядом не будет моих близких. Я ведь даже не успела с ними проститься… Не успела рассказать маме с бабушкой об Адальфиве и самом любимом драконе в моей жизни. Но, может, оно и к лучшему, ведь они уверены, что их Анечка с ними рядом. Возможно, Фьярра даже поимеет совесть и начнёт уделять дорогим мне людям внимание. Если она, конечно, не законченная эгоистка. Впрочем, кого обманываю… Вот бы найти способ с ней связаться и убедить, попросить (заставить, в конце концов!) не забывать о моих родных.