Оковы для ари
Шрифт:
Я как-то незаметно оказалась возле стола, а Скальде — возле меня.
— Иногда за его рёвом я не слышу собственного голоса, своих мыслей. Тебе лучше держаться от меня подальше, — сказал тот, кто в данный момент держаться от меня подальше явно не собирался, а наоборот, сокращал расстояние между нами, безжалостно его уничтожая. Из-за чего треклятые мурашки снова приготовились к старту. — А не делать шаги мне навстречу. Потом мы что-нибудь придумаем. Позже. Но сейчас я не могу бороться со всеми вами: с Древней, тобой, драконом.
— Со мной бороться не надо. И с собой тоже, — тихо возразила я, подаваясь от стола к ледяному магу. И тут же
И снова губы плотно сжаты, руки напряжены. Снова от него веет холодом, пробирающимся под платье и дальше. Но этот холод вместе с близостью Ледяного обжигает похлеще раскалённого под солнцем песка какой-нибудь Сахары, и начинает казаться, будто со мной вот-вот случится самовозгорание.
Сейчас его глаза были, как грозовое небо над долиной, в которой состоялся злосчастный поединок, а в моих застыла одна только надежда, чтобы не оттолкнул снова, не начал говорить, что мне следует возвращаться к себе, усаживаться возле камина с очередным ледяным цветиком и смотреть на маму с бабушкой. Герхильд надеялся, что ностальгия по близким окажется сильнее моих к нему чувств, и я уступлю уговорам, вернусь на Землю. Потому и забрасывал меня цветами.
Я по родным действительно скучала, но даже тоска по ним не могла заставить отказаться от Скальде, от своих к нему чувств. Сейчас ещё более ярких, острых, почти болезненных. От которых мутился рассудок и начиналось самое настоящее головокружение.
— Ты боишься тьмы во мне, а я боюсь сделать тебе больно. Потому и убегаю, Аня. Отталкиваю, стараюсь не видеть тебя, не слышать, не чувствовать с собою рядом. Это может быть опасно. Для тебя.
Сейчас я чувствовала тяжесть ладони на своём плече. Прохладные пальцы задевали шёлковое обрамление наряда, а потом скользнули выше по оголённой коже к такой чувствительной впадинке над ключицей. Воздух вокруг вдруг странным образом накалился, так, что даже стало трудно дышать.
— Но тем самым ранишь меня ещё сильнее. Хочет твоё второе «я» меня ненавидеть, пожалуйста, я не против. Но пусть не думает, что отвечу ему тем же. Так и передай своему зверю, что я не сдамся. Пусть рычит, ревёт или что он там у тебя в голове выделывает. Не отступлю. Потому что я тебя… вас обоих, безумно люблю.
Моё собственное признание показалось мне куда более проникновенным. На пятёрочку. Может, с минусом, потому что сказано было дрогнувшим от волнения голосом.
Зато искренне.
— Отпусти его, Скальде. Отпусти себя. Позволь любить вас обоих. Узнать лучше его и тебя.
— Ты не понимаешь, о чём просишь.
Он попробовал отойти, вновь выстроить между нами стену, но я не позволила. Удержала за руку, вцепилась в его рубашку.
— Он выбрал меня, а значит, не сделает мне больно. Я в этом уверена. И ты не бойся.
— Аня, — простонал сквозь зубы.
— Перестань с собой бороться. И со мной тоже, — закончила еле слышно.
Тальден шумно выдохнул, ноздри его раздувались и грудь часто вздымалась, от тяжёлого дыхания, пламенем оседавшего на моих губах. Пальцы мужа скользнули вверх, сомкнулись на моей шее, сдавили сильнее, на какой-то миг, показавшийся опасно долгим, выбивая из лёгких воздух. Заставляя мир вокруг стираться, расплываться некрасивыми чернильными
Которого я, обманув, предала. И который сейчас пристально смотрел на меня. Казалось, зрачки Ледяного сужаются по-звериному, вытягиваются в нитку, разрывая надвое стальную радужку. Может, и правда вытянулись, а может, причиной внезапного видения была невозможность вдохнуть полной грудью.
Сфокусироваться на этой мысли я не смола. Когда от обморока отделяет всего каких-то несколько мгновений, вообще сложно на чём-либо фокусироваться. Скорее почувствовала, чем заметила, как от Ледяного во все стороны потянуло холодом. Меня же, напротив, захлестнуло огнём, ворвавшимся в меня вместе с нечеловеческим рычанием и яростным, жёстким поцелуем.
Герхильд дёрнул меня на себя, одним резким движением впечатывая в твёрдую грудь. Успела вздохнуть, глотнуть обжигающий зимней прохладой воздух, прежде чем мне снова запечатали рот поцелуем. Требовательным и жадным, словно целовал впервые в жизни, а все прошлые поцелуи для него не существовали. Не существовало прошлого, и будущего могло не быть. Только один этот миг, в котором мне хотелось пропасть, затеряться.
Навсегда в нём остаться.
Тальден прошёлся по моим губам нетерпеливым касанием, требовательно их размыкая большим пальцем, не сводя с меня хмельного, нечеловеческого взгляда. Сильные толчки в груди отсчитывали секунды, когда я вбирала его в себя вместе с тяжёлым дыханием Ледяного. А потом его ладонь скользнула назад, легла на затылок. Быстрое движение пальцев, собирающих мои волосы в кулак. Запрокинула голову, когда он слегка потянул назад, задрожала от полыхнувшего в его глазах желания и сама потянулась к средоточию его страсти.
— Сумасшедшая, — прошептал он хрипло, явно намекая, что нарываюсь на самые неожиданные последствия, и снова завладел моими губами в грубом, почти болезненном укусе-поцелуе, проникая глубоко, покоряя. Заставляя снова терять сознание от нехватки кислорода и дрожать не то от бьющего в меня из него жара, не то от царившего вокруг холода.
Под ногами Скальде хрустел, крошась, лёд. Откликаясь на мощный выплеск силы, на близость дракономужчины, моя собственная — часть Ледяного, ставшая единым целым с моею душою — тут же пробудилась, вырвалась на волю, облекая всё вокруг в зиму. Кажется. Я не видела, что творилось в кабинете, окружающая обстановка смазалась до состояния густого тумана, скрывшего мебель, затянувшего бельмом окна и трепетавшее над свечами пламя. Впрочем, нашего с тальденом пламени хватило бы, чтобы осветить не только императорский кабинет, но и весь Ледяной Лог в самую тёмную безлунную ночь.
Я чувствовала исходящую отовсюду стужу и жар, которым в меня било от близости мужа. Резко подхватившего меня под бёдра и прижавшего к стене, покрывшейся ледяными наростами.
Бедные картины.
Мысли о картинах и пагубном на них воздействии ледяной силы надолго не задержались в моём сознании. Покорно обхватила бёдра своего мужчины ногами, подаваясь к нему, к его желанию, к своему ледяному пламени. Отвечая на поцелуй, от которого губы горели, словно на них не осталось живого места. От которого кровь в венах воспламенялась и напряжение внизу живота отзывалось во всём моём теле почти болезненными ощущениями.