Оковы Древнего Н-Зота
Шрифт:
— Его имя мне известно.
Нелтарион отвечает с глубоким вздохом:
— Амне оно стало известно не так давно. Ноздорму предупреждал меня о будущем. В свойственной для Ноздорму манере, конечно.
И он рассказал Алекстразе о том, как в Грим-Батоле, в их последний разговор, до мига, когда пали Оковы Мироздания, наделенный безграничной мощью Древнего Бога, Смертокрыл самоуверенно спросил Ноздорму: «Разве смертный способен остановить меня?»
— Остановить — нет. Задержать — да, — таким был ответ.
Столь
Нелтарион, разумеется, считал, что они говорили о Тарионе. Но при разговоре с Ноздорму нужно грамотно задавать вопросы, а Нелтарион ошибся.
Смертные действительно задержали Смертокрыла. Не самая простая задача, но им, похоже, было не занимать смелости, если они вообще решились на сражение с драконом. Алекстраза вспомнила рану на груди, у самого сердца. Она увидела ее, когда Нелтарион снял рубаху, чтобы Хейдив мог обработать швы.
Так вместо Смертокрыла в подземельях Н-Зота оказался другой черный дракон.
Нелтарион перевел дыхание и продолжил:
— Ноздорму предупреждал меня, если я разомкну Оковы, то умру. Тебя интересовало, как я разомкнул Оковы Тверди. Ответ очевиден — я жив, а значит, ты можешь поверить мне. Я не делал этого.
Если, повторяет про себя Алекстраза, одно проклятое слово.
Разве не получила она всех ответов? Разве ей нужно больше? Да, понимает Алекстраза, кое-что ей по-прежнему неизвестно.
Нелтариона смотрит вдаль, когда произносит:
— Ты уверена, что все Оковы пали, Алекстраза?
Вот оно. Соприкосновение туманных и неоднозначных предсказаний Ноздорму, последний ответ на самый значимый вопрос.
Нелтарион хотел бы услышать, что Оковы Тверди остались целы. Это не изменило бы его представление о самом себе и о способностях сына. Но ведь даже Ноздорму, еще там, рядом со Смертокрылом в Грим-Батоле, не считал Тариона обычным смертным. Нелтарион не может не понимать этого, но ему, как и ей, нужен еще один однозначный ответ, который нельзя оспорить.
— Да, я уверена, — отвечает Алекстраза.
Она не в силах глядеть на него сейчас, только не сейчас, когда ей так хочется сказать, что Тарион не умер, что он жив, если это можно считать жизнью.
Но она молчит, и тягостная тишина, пожалуй, еще хуже. Ей не переубедить его, не успокоить, не утешить. Да и что могла бы она сказать? По его мнению, сын разомкнул Оковы и погиб вместо него, а его любимая умирает от неизвестного яда. Если она вообще жива до сих пор…
— Ты дала Тариону годы жизни, — говорит Нелтарион, по-прежнему не глядя на нее. — Пока весь мир ненавидел черных драконов, ты помогла одному из них. Почему, Алекстраза?
Она не знает, как ему стало известно об этом. Может быть, от Ноздорму, может быть, от Хейдива, но какая, в сущности, разница. Нелтарион хочет убедиться, поверить в то, с чем Алекстраза пыталась смириться на протяжении
Пятым Аспектом, думает Алекстраза. Четверо из них здесь, в Гранатовом Редуте, и ей не стоит ждать пятого. Тарион никогда не покинет Грим-Батола или Изумрудного Сна, если она не вмешается.
— Ноздорму просил меня об этом, — отвечает она. Слова даются с трудом. — Он предупредил меня о твоем сыне. Кажется, он даже не родился в то время. Ноздорму сказал… — она вдыхает полной грудью и, наконец, говорит: — Сказал, что мальчик станет Аспектом.
Холщовые полотна над головой Алекстразы вдруг выгибаются и начинают дрожать — стихия ветра обрушилась на Редут с новой силой. Стонет вековой дуб, среди корней которого обустроен королевский шатер.
Нелтарион сосредоточено глядит в пол.
— Ты видела его потом? После Чертога? — едва слышно спрашивает он.
Будет ли считаться правдой то, что она ответит? Ведь она действительно не видела вживую Тариона, только в видениях.
— Нет, только младенцем в Драконьем Чертоге. Малфурион видел его. Он говорил мне, что Тарион очень похож на тебя.
Невероятно похож, понимала она теперь, стоя так близко к черному дракону. Только у него кристально-синие глаза, как у матери.
— Не двигайся, — вдруг цедит Нелтарион.
Черты его лица как-то внезапно заострились, а в глазах полыхнуло пламя. Алекстраза успела подумать о том, что Кориалстраз был прав, и ей не стоило пренебрегать охраной. И что черный дракон, которому она еще миг сочувствовала всем сердцем, был и оставался верной слугой Древнего Бога — безумным и жестоким Смертокрылом.
Аспект может принять смерть только от рук другого Аспекта. Ну, еще от Оков Древнего Бога, как она только что выяснила, но Нелтарион избежал этой участи. Пожертвовал сыном, чтобы… чтобы что? Неужели чтобы расправиться с ней?
Вскочив на ноги, Нелтарион оттолкнул Алекстразу. Она налетела на один из стульев, вскрикнула, и в тот же миг в шатре стало не протолкнуться… В мгновение ока вокруг них оказались и хроматические, и королевские гвардейцы, а с ними и Кориалстраз.
— Убить! — тут же распорядился ее супруг.
— Поздно, — только и ответил Нелтарион.
Выглядел он озадаченным.
Кориалстраз подошел ближе и взглянул на мертвую черную змею, что сжимал в руках Аспект Земли. В земляном полу, где стояла Алекстраза до тех пор, пока Нелтарион не оттолкнул ее, зияла дыра.
Она давно не испытывала такого раскаяния и стыда. Да, пожалуй, больше всего ей было стыдно за свой страх. Как бы он ни менялся, о чем бы ни говорил, для нее он оставался Смертокрылом.
Нелтарион мельком глянул на нее и отвернулся. Он, без сомнений, понял ее чувства.