Оковы судьбы. Клетка для сердца
Шрифт:
«Да, что за чёрт?!»
Нарина быстро перевела взор на прекрасный сад, и ей показалось, что она попала в сказку. От души улыбнулась, стоило тёплым лучам солнца коснуться кожи, и медленно побрела вперед по мощенной гравием дорожке, оставляя венценосного нахала позади.
– Как здесь красиво… – прошептала, рассматривая разнообразные цветы и декоративные кустарники, подстриженные в виде фигурок животных и птиц. Работа садовника была настолько хороша, что казалось, ещё мгновение – и они оживут. Стряхнут зеленую листву и скинут оковы вечного сна.
В
Нарина направилась к высокой, сквозной бордовой беседке. Ее выгнутые к небу купола украшала искусная резьба, окрашенная в алые и песочно–желтые тона. Внутри на лавке лежал какой–то необычный музыкальный инструмент. Она с трепетом коснулась его, и девичья душа дрогнула, словно струна, отзываясь музыкой. Невольница взглянула на свои ладони, пальчики приятно покалывало. Похоже, раньше она любила играть.
Внезапно на талию легли руки, а к спине прижалось поджарое, напряженное тело, заставив испуганно вскрикнуть.
А Нарина уже и забыла о своём пленителе. Дернулась в попытке освободиться, но объятья сразу стали жёстче. Мужской подбородок опустился на хрупкое плечо.
– Тише, давай так постоим, – прошептал наследный принц и прикоснулся губами к тонкой шее, затем лизнул кожу языком, будто пробуя на вкус.
Протестующе засопела, этот венценосный наглец напугал до чертиков. Она ему не ручная зверушка или подданная, которой он мог приказывать и распоряжаться, как ему вздумается. Пленница уже хотела выказать всё своё накопленное возмущение, однако его последующие слова заставили передумать.
– Моя мать любила бывать здесь. Сульри приходила сюда после сор с отцом и брала в руки сямисэн*, ища в музыке внутренний покой. А потом её не стало…
Руки мужчины крепче стиснули девичью талию, но невольница подавила крик, не позволив тому сорваться с уст. Её собственное сердце больно кольнуло при упоминании о матери, словно… мысль опять ускользнула.
Сколько боли и горечи прозвучало в словах Ороти. Сейчас он открылся ей с новой, другой стороны. Теперь она знала, что за высокой гранитной стеной, где–то глубоко в душе, прятался маленький мальчик, лишенный материнской любви. И что–то подсказывало: таких моментов его слабости она больше не увидит.
– Хочешь, я велю чтобы тебя обучили игре на нем? – спустя несколько минут проговорил уже привычным тембром Канан. Нарина лишь кивнула.
Вдруг от центральных ворот дворца послышались нарастающие шум и крики. Чуть ли не выворачивая шею, пленница всё же умудрилась взглянуть туда: большой конный и пешие отряды самураев, простых солдат входили на центральную площадь, к ним навстречу спешили оруженосцы и лекари, поскольку с ними прибыло много раненых, а то и убитых. Повысыпали из домов и клановцы, сразу послышались мольбы и отчаянные вопли
– Идем, – хмуро сказал наследник и, схватив пленницу за локоть, поволок обратно в поместье.
***
– Чик–чирик, – заливалась птаха, сидящая на ветке. – Чирик… чик–чирик, – её пение проникало в покои сквозь приоткрытое окошко.
– О–о–о… – простонала Нарина и накрылась одеялом с головой.
– Чик–чирик, – раздалось опять.
«Вот же!»
– Чирик. Чик–чи… – «Хлоп!» Треск. «Бум!»
– Ш–ш–ш, – послышалось от окна. «Хрясь!» – это не выдержал низкий шкаф. – Ув–в.
Светлая макушка показалась из вороха одеял. Взгляд девушки наткнулся на василиска лежащего в груде обломков дерева. Вокруг чешуйчатого кружились красно–оранжевые перья, парочка застряла в зубах. Нарина скептически смотрела на это безобразие.
– Локиар–р! – с укором протянула.
Змей фыркнул и вздернул мордочку, мол, чего тебе? Хотелось тишины – получите, распишитесь. И с шипением пополз на свое любимое место у кровати. Невольница проводила его задумчивым взглядом.
«А птичку жалко, хоть эта зараза и спать не давала», – но против воли на лице расцвела улыбка. Каким бы вредным не был василиск за эти прожитые дни он стал хорошим другом.
Сначала это наглое холоднокровное пугало до дрожи в коленях, делало различные пакости, не слушалось и наотрез отказывалось ночевать в другом месте. Но всё меняется.
Два дня назад василиск, пытаясь стащить её ужин, поранил хвост: случайно зацепил тяжелую вазу, когда улепётывал с трофеем в зубах. Та не только придавила чувствительный кончик хвоста, но еще и поранила вдобавок. Шуму было. А девушке стало жалко беднягу и она, преодолев страх, самолично перевязывала «боевое ранние». Вот с тех пор они и дружат.
«Это он так тебя на прочность проверял», – вспомнились слова наглого наследника.
Ну вот, вспомнила и помрачнела. С Кананом они виделись редко, Глава Рода отправлял его по разным поручениям в другие кланы. За время проведенное во дворце, она так и не решилась спросить, почему его Высочество называли «Принцем Крови». Видимо за этим крылась какая–то мрачная тайна… и чем больше проходило дней, тем меньше ей хотелось это знать. Слишком много загадок и интриг витало вокруг. Да и незачем, ведь как только попадется подходящий момент, она собиралась покинуть это место. И уж возвращаться сюда явно не будет.
Чтобы пленнице не было скучно к ней приставили двух «шкафов». Эти воины ходили за ней буквально по пятам, приговаривая: туда нельзя, сюда не положено. Когда Нарина спросила: куда же можно? Ей доходчиво объяснили и даже показали. Выходило, что в сад, в библиотеку (и то всего в несколько отделов), ну и по нескольким комнатам дворца. Не густо.
О! А ещё ни в коем случае, нельзя было заходить в крыло наложниц. На вопрос: а я тогда кто? «Шкафы» лишь пожали плечами, служанка отнекивалась. А больше и спросить не у кого, другие жители дворца с ней не разговаривали.