Окраина
Шрифт:
Посреди небольшой тихой поляны на берегу лесного, озера образовавшегося благодаря ключу у подножия пригорка, поросшего молодым ельничком, горел костер. Место было глухое. Со всех сторон подступал плотной стеной лес. Но, судя по тому, что возле костра было несколько опиленных брёвен для сидения, и костровище, обложено камнями, в этом месте часто останавливались.
На одном их кусков бревна, более большем в диаметре, был расстелен кусок толстого пластика. Пластик
Ветви ельника раздвинулись и появилось два человека. Внешне, похожие друг на друга. И не столько одеждой и лицом, сколько спокойной уверенностью, неторопливостью жестов и походки.
Свалив принесенный сушняк, оба уселись у костра. Стороннему наблюдателю, могло показаться, что это два лесника сделавшие привал во время обхода территории. Один по старше с коротко стриженной бородой, другой более молодой, но неуловимо похожий лицом на первого. Одинаковые брезентовые плащи, полу военная форма одежды под ними. Только вот их оружие, никак нельзя было принять за карабины Сайга используемые охотоведами, модернизированные автоматы крупного калибра, оными никогда не являлись.
– Хорошее место.
– Таких много, только надо искать.
– Сам нашёл?
– Мне показал подобное Странник. Это, сам.
– Как он?
Более старший, бросил в костер ветку, которой ворошил угли и потянувшись за рюкзаком ответил
– К центру ушёл. Меня, просил приглядеть, пока все не соберутся.
– Он будет?
Старший, пожал плечами вместо ответа, выкладывая на "стол" нехитрую снедь. Второй развязал свой рюкзак, притороченный к раме и тоже достал еду.
– Не понимаю я, что в итоге выйдет.
– Я тоже.
Молча, нарезая еду, каждый думал о своем. Более молодой, первым нарушил молчание.
– А немец наёмник, зачем? Он человек абсолютно без принципов. Если бы ты его не подтолкнул...
Старший доставший из рюкзака простую армейскую флягу, сделал из неё глоток, передавая молодому, ответил
– Самую малость. Он, сам всё как надо сделал.
– Всё равно не понимаю. Такие, как он.
Молодой сделав глоток, безнадёжно махнул рукой.
– Потому, что такого, не жалко?
Старший достав из набора вилку, подцепил кусочек копчёного сала и задумчиво прожёвывая улыбнулся.
– Должен бы уже понять. Жалко или нет, для него или скажем Призрака, это, не то слово.
– А для тебя?
Старший, прежде чем ответить, задумчиво почесал в бороде черенком вилки
– Ну, наверно что-то значит, но я ведь и не они. Да и нее ты, кстати.
Оба, некоторое время молча ели. Когда насытились, Фляга снова пошла по кругу.
Разговор, возобновил молодой. Впрочем, молодости всегда свойственно торопливое любопытство, а не долгий анализ.
– Не пойму, что там за херню утопили. Не в курсе?
– А я и не спрашивал. Он сразу сказал, что если найду, без него, не вскрывать.
– Он что, сам, не мог найти?
Молодого, похоже, это очень удивило. И старший, наставительно поглядев ему в глаза, подтвердил его догадку.
– Да.
И добавил строго.
– Вот и смекай, если он сам не смог, что там может быть.
Молодого, даже передернуло, от одной мысли о неизвестном предмете. Хотя было видно, что он, не из тех людей, которые боятся смерти или ещё что-то, в этой жизни.
И если уж говорить конкретно и серьёзно. К смерти, он и относился.
Когда-то давно, скитаясь как обычно, по своим делам, набрел на брошенный солдатами блок пост. Там обосновалась одна очень противная аномалия. Пошарив в брошенном барахле, и сев перекурить на отвал бункера, он вспомнил один эпизод из своей жизни. Решил посмотреть. То, что увидел, тогда, по началу, ему очень не понравилось.
Пройдя на приметный ориентир, обломанный ствол сосны, весь в ощербленый от частых попаданий пуль, он дошёл до расположенной не по далёку за ним, ложбинки в песчаном откосе. В ложбинке, лежал истлевший трупп в сталкерском комбинезоне. В черепе у виска, там, где кожа истлела совсем, было хорошо видно аккуратное пулевое отверстие.
По началу, могло показаться, что это еще один бедолага, как и он, когда-то попавший в эту ловушку. Вот только, не было двух комбинезонов, с крупной самодельной заплатой на плече, пришитой толстой синтетической ниткой синего цвета...
Второй
Литовченко, задрал ноги на ящик из-под патрон, и поёрзав плечами, лег поудобней. Жар костра, разведенного в обрезке бочки, приятно грел бок и от уюта, этого нехитрого тепла, хотелось смежить веки и вздремнуть. Но сон не шёл. Так всегда перед "входом". Закрыв глаза, Литовченко лежал и слушал.
Они уже почти сутки били баклуши на этом блок посту, ожидая приказа на выдвижение. Вокруг бочки, за стопками плит, собралось все разведывательное отделение. Кто-то дремал на расстеленном спальнике, кто-то возился с оружием. Часть сидела вокруг костра, в котором палили наваленные тут же кучей ящики, и трепалась.
Зимчук, "занявший" у местных солдатиков гитару, прислонившись спиной к сложенным горкой с кажущейся небрежностью РД, тихонько напевал
– Здесь нет людей, лишь монстры и солдаты
Здесь нет земли, лишь Зона, веришь ты?
Здесь вместо женщин только автоматы
Мы к ним пристегнуты, как будто бы штыки.
Кто-то из ребят ему тихо подпевал, разобрать кто, мешал разговор, завязавшийся у костра
– Слышь Литургия? Ты опять в госпиталь бегал?