Окрайя
Шрифт:
– Какое?
– А гребцом. На левый борт.
Гребцом! Да и еще на левый! И это он смеет предлагать тому, у кого еще совсем недавно был собственный прекрасный корабль! По крайней мере не чета тому корыту, которое валяется на здешнем берегу. И я тогда очень сильно разгневался!
Но снова промолчал. А что мне было говорить? Я был один в чужой стране. Меня водили к кораблю, корабль хвалили, я молчал. Но Торстайну, похоже, не было никакого дела до того, молчу я или нет. Напоследок своей похвальбы он сказал, что принимает меня к себе в дружину гребцом на левый борт, и мы пошли обратно. А когда мы вернулись в поселок, ярл
Но он и убивать меня не стал - вот до чего уже я стал ему не нужен!
Потом был пир. Меня ни ярл не замечал, ни белобровые. Ярл вел себя вполне достойно. Ярл не боялся их. Ярл много ел и много пил - и не хмелел. А мне кусок в горло не лез. Потом, когда пир кончился, ярла с почетом уложили спать возле огня, в тепле. А я ту ночь провел среди дружинников Торстайна. Мне отвели крайний тюфяк, у входа. О многом я успел в ту ночь подумать, ох, о многом!
Утром мы вышли из землянки, ждали ярла. Ярл долго спал. Торстайн уже начал ворчать. А я - был очень зол!
– сказал:
– А ярлу так положено! Молчи и жди, когда он соизволит выйти к вам!
Торстайн аж побелел и выкрикнул:
– А завтра - твой черед!
– А хоть бы и сегодня!
– Как пожелаешь!
– А и пожелаю!
И он - руку на меч! И я - на меч!..
И чем бы тогда все это кончилось, я не знаю, но тут к нам вышел ярл. Торстайн приветствовал его, ярл отвечал. Было уже довольно поздно и тепло, роса давно подсохла, и потому, не теряя времени даром, мы сразу стали подниматься в сопку.
Поляна, выбранная для единоборства, была просторная и ровная, очень удобная. Ярл и Торстайн сказали нужные слова, потом Торстайн молился, ярл молчал, потом они сошлись и, обнажив мечи, уже почти было скрестили их...
Но тут явился этот странный человек - и ярл ушел в скалу. И дверь за ним захлопнулась... Нет! Никакой двери там не было! Я подбежал к скале, стучал, ощупывал, простукивал, кричал: "Ярл! Айгаслав!.."
Но ярл, конечно, не откликнулся. Вот так! Один ушел. Да ведь и звали только одного его. А я - изменник, трус, всеми забытый и отвергнутый стоял возле скалы, смотрел на белобровых, на Торстайна. Торстайн, оборотясь ко мне, что-то спросил, но я его не слышал. Обидно было. Гнев меня душил. О, думал я, какой же я глупец! Как я был слеп и ничего не видел! Ярл Айгаслав был настоящий ярл! Достойный! Ярый ярл! С подменным Хальдер разве бы пожелал встречаться?! А я - изменник, трус...
О, нет, вы ошибаетесь! Подумав так, я опустился на колени, неспешно вынул меч из ножен и также неспешно воткнул его в землю. Земля была довольно мягкая, рукоять моего меча легко в нее вошла...
– А!
– закричал Торстайн.
– Ты что?!
– А!
– подхватили остальные.
Но я не слушал их - подправил острие меча и навалился на него всей грудью. Раздался неприятный хруст...
...Ну а очнулся я только на пятый день. Торстайн сказал:
– Счастливый ты.
– Счастливый?
– удивился я.
А он сказал:
– Молчи. Потом поговорим, - встал и ушел.
А я лежал. Возле огня. Где прежде ярл лежал. Но ярла нет, ярл уже там, в неведомой стране, а я все здесь да здесь. Какой же я счастливый?!
А вечером, когда ко мне явилась Сьюгред, я спросил:
– Где Айгаслав?
– Ушел, -
– Куда?
– Не знаю.
– А как зовут того, кто призывал его?
– Подземный человек.
Подземный! Вот так да! Но кто это такой, я тогда почему-то не решился спрашивать. Сьюгред напоила меня каким-то душистым лечебным отваром и сразу ушла. И вообще, и она, и Торстайн бывали у меня довольно редко. А присматривал за мной Акси Малютка. Он сказал:
– Ты все сделал правильно, и удар твой был верно рассчитан. Да вот твой меч не пожелал тебя убить. Значит, ты для чего-то еще нужен на этом свете.
– Для чего?
– Э!
– засмеялся Акси.
– Я и про себя-то этого не знаю! Я третий год уже в походы не хожу, слаб стал, а вот живу! А ты, когда поправишься... Вчера Торстайн сказал, что поставит тебя загребным.
Услышав это, я поморщился. Акси сказал:
– Я знаю, что ты думаешь. Мол, кто такой Торстайн?! Да и корабль у него старый, неказистый, да и на ходу он, небось, тяжелый. Но тут ты ошибаешься! В прошлом году на этом самом корабле Торстайн бил Гуннарда - ты его знаешь, того самого, по прозвищу Медный Язык. И, даю голову на отсечение, что Гуннард не очень-то лестно отзывался о нас. Но ты подумай: если бы мы действительно ни на что стоящее не годились, так кто бы это по сей день именовал наши места Счастливым Фьордом?! Ведь Хальдер-то давно от нас ушел.
– Куда?
– К вам, желтым листьям.
– Ну а потом куда?
– Это когда его сожгли? На Шапку Мира.
Тогда я попросил его, и он мне рассказал о Шапке Мира. Так у них в Окрайе называют огромную гору, которая якобы расположена где-то очень-очень далеко, на самом дальнем севере. Говорят, что эта гора столь высока, что даже зимой, когда везде вокруг царит непроглядная ночь, ее вершина по-прежнему освещена солнцем. И вот из-за того, что эта удивительная гора выше всего на свете, ее и именуют Шапкой Мира. Внизу она покрыта льдом и снегом, но зато на ее вершине настолько жарко, что там можно ходить в самых легких одеждах. И еды и питья и врагов там в несчетном числе! И там же, на той Шапке Мира, стоит и Чертог, то есть жилище Винна, их самого старшего бога. И Хальдер там, в гостях у Винна, теперь каждый день пирует и сражается.
– А как туда добраться?
– спросил я.
– Никак!
– развел руками Акси.
– Летом подступы к Шапке Мира охраняют дикие и свирепые племена, которых мы именуем морфами, а зимой, когда морфы спят, разве можно решиться на столь безрассудное путешествие, когда ничего вокруг не видно?
– Но ведь, наверное, кто-нибудь все равно пытался это сделать?
– Да, - согласился Акси.
– Конечно, пытались. И не раз. Но обратно никто из них не вернулся.
– Так, может быть, они дошли до Шапки Мира и остались там?
– Все может быть. Я не берусь судить о том, чего не знаю.
– А где мой ярл? Тоже в Чертоге?
– Нет. Я думаю, что он ушел к подземным людям. Да ты же сам видел, как из скалы вышел подземный человек, взял Айгу за руку... Ну, и увел!
– А часто у вас такое случается?
– Конечно, нет! И то, обычно это так: кто-нибудь вдруг просто исчезает без всякого следа. Но чтобы вот так, у всех на виду, подземный человек пришел к кому-нибудь, призвал его и увел за собой - такое у нас здесь впервые. Теперь у нас никто в сопки не ходит. Боятся все!