Окровавленная красота
Шрифт:
Я прижала ткань к ране внизу живота, и Томас застонал, изо всех сил стараясь не закрывать глаза.
— Том, посмотри на меня, — попросила я, затем снова закричала о помощи.
— Целую вечность, — прохрипел он, скривив губы.
— Прямо сейчас не нужно стараться быть милым.
— Твою мать, — услышала я чей-то голос, за которым последовал разговор по телефону. — Да, две жертвы и одна, ах, почти голая цыпочка.
Томас выругался, когда я сильнее надавила на рану, которая не переставала кровоточить,
— Голубка, думаю, что лучше умру, чем позволю незнакомцам увидеть тебя полуголой.
Я рассмеялась, рыдание застряло у меня в горле.
— Тогда очень жаль, что я тебе этого не позволю. Так что смирись с этим.
Он ухмыльнулся, затем прошептал слова, которые заставили мое сердце взлететь и упасть, потому что я знала, почему он сказал их именно сейчас. В этот самый момент.
— Я ждал тебя. — Он кашлянул. — И что бы ни случилось, я с радостью буду ждать тебя снова.
— Не надо, — предупредила я, сдерживая новый поток слез.
— Посмотри на меня, — потребовал он.
Я выполнила его просьбу, и все мое существование, казалось, зависело от того, чтобы увидеть эти голубые глаза.
— Я люблю тебя. Мы — те, кого ты ищешь на этих страницах, Голубка. Там… — Он замолчал и поморщился. — Нам нет конца.
Я шмыгнула носом, свирепо глядя на него, и слезы потекли по моим щекам.
Искренняя улыбка ударила меня прямо в сердце.
— Я бы все равно сказал это завтра, после того, как ты перестанешь… — Он снова закашлялся и сглотнул, и я знала, просто знала, что он проглотил собственную кровь, чтобы не пугать меня. — Расстраиваться из-за меня.
— Конечно, Монстр.
Я слышала, как незнакомец помогал Майло, и к тому времени, когда полиция и парамедики прибыли пять минут спустя, Томас был едва в сознании и настолько бледен, что я боялась, что скоро смогу видеть сквозь его кожу.
Только когда двери «Скорой помощи» закрылись, и меня затолкали на заднее сиденье полицейской машины, я поняла, что самое страшное было не в том, что я могла потерять его.
А в том, что могла потерять, так и не сказав, что я тоже люблю его.
С затуманенным зрением я простояла на тротуаре бессчетное количество минут после того, как полиция закончила снимать с меня показания в участке.
Как только прибыли парамедики и полиция, я помчалась наверх, чтобы взять рубашку, обувь и сумочку, затем помчалась обратно вниз, прежде чем мне сказали, что они берут меня под стражу.
Теперь, когда мой мозг прояснился настолько, что я могла передвигать ноги, я оглядела улицу и вспомнила, что у меня нет машины. Она
В отчаянии окликнула такси, выплюнула слово «больница», когда одно из них подъехало, и крепко вцепилась в ткань заднего сиденья.
Городские здания проносились мимо неузнаваемыми пятнами. Единственное, что искали мои глаза, могло навсегда остаться недосягаемым.
Нет.
Водитель остановился в зоне высадки, я бросила ему двадцатку и выскочила, прежде чем он успел побеспокоиться о сдаче.
— Оставьте себе, спасибо.
Он пожал плечами, когда я захлопнула дверь и помчалась к автоматическим дверям, чуть не налетев на пожилую пару.
Моя отчаянная суета была напрасной, учитывая, что медсестра с кислым лицом велела мне занять место в комнате ожидания. Если бы я была членом семьи, они бы мне обо всем рассказали.
Через полчаса, когда мне казалось, что мое сердцебиение вот-вот прорвется сквозь грудную клетку, я вернулась и постаралась не зарычать.
— У него нет семьи. Пожалуйста, услышьте меня.
Медсестра фыркнула, затем, посмотрев на меня целую вечность, опустила взгляд на свой компьютер.
— Еще раз, как его зовут?
— Томас Верроне.
Она пожевала губу, затем огляделась. Когда наши глаза встретились, она тихо сказала:
— Он сейчас в операционной. Приходите через час.
Кивнув, я постаралась сдержаться от шока. Значит, что он все еще здесь, так что я приму это.
Снова усевшись, я включила свой телефон и начала размышлять о том, как связаться с Мурри. Бо. Сейджем. С любым, с кем Томас не связан семейными узами, но вполне мог им быть в другом смысле. Но у меня не было ни одного из номеров.
Только Тома.
Как раз когда я собиралась направиться на сестринский пост за очередными новостями, зазвонил мой телефон, и, несмотря на незнакомый номер, я знала, что это Мурри.
— Мурри?
— Где он? — Его голос был спокоен, но в нем чувствовалось скрытое беспокойство.
— В больнице. Он, эм, — я сделала дрожащий вдох, — в него стреляли.
Прошла секунда.
— Насколько все плохо?
Я закрыла глаза, откидываясь на жесткий пластик кресла.
— Плохо, он в операционной.
Мурри выругался.
— Это сделал федерал?
— Да, он тоже здесь.
— Что ты имеешь в виду? С тобой?
Проигнорировав обвинение в его вопросе, я ответила:
— Нет, я выстрелила в него.
Тишина.
— Черт возьми, Джемма.
Крошечные иголочки вины кольнули меня, когда я вспомнила, что Майло, вероятно, был в плохой форме.
— Пуля попала в плечо, так что он выживет.
— И все же, — сказал он, — ты в порядке?
— Нет.
— Честность — это хорошо.