Окруженец
Шрифт:
— А это еще зачем?
Я ему ответил достаточно просто:
— А чтобы было! Понятно?
Ванька ничего не ответил, лишь растерянно кивнул головой. А я продолжил:
— А теперь вперед, через три километра будет ручей, там обедаем и идем по ручью к Днепру, он как раз в него впадает. Пошли!
Мы быстрым шагом двинулись в путь и вскоре дошли до небольшого ручейка. Там расположились, перекусили и решили отдохнуть пару часиков. Тем более, что день выдался очень напряженным и нервным. Отдыхать улеглись одновременно, немцев здесь не должно было быть. Хотя, недалеко от ручья проходила какая-то лесная дорога, но она связывала две небольшие деревеньки, но немцы вряд ли ее использовали.
Но отдохнуть нам все равно не дали, и гостями оказались не немцы, а полицаи. У меня слух острый, я сразу услышал стук
— Может, попросим подвезти, Вань? Как думаешь?
— Конечно, попросим. Думаю, что нам не откажут в такой малости!
Он перехватил автомат и прицелился, то же самое проделал и я. Когда телега поравнялась с нами, я негромко свистнул, полицаи повернули головы в нашу сторону и получили в эти же самые головы по короткой очереди. И перестали существовать, как сами полицаи, так и их головы, которые раскололись, как переспелые арбузы, упавшие на асфальт.
Удивительно, но лошадь остановилась сразу же, не испугавшись выстрелов. Наверное, привыкла к войне и не обращала на это никакого внимания. Мы немного подождали и вышли на дорогу уже без всякой опаски. Нашими пулями полицаев сбросило с телеги, как мешки с картошкой, поэтому нам оставалось только затащить их в высокую траву. Я проделал это почти что с удовольствием. Дело в том, что этих деятелей я ненавижу куда больше, чем немцев. Потом, по уже устоявшейся привычке, я разбил их карабины о ствол дерева, мы уселись на телегу, и лошадь чинно повезла нас дальше. До деревеньки было километров десять, да еще пять до Днепра. Конечно, пешком было бы быстрее, но мы решили дать отдых ногам. К тому же, до ночи еще далеко. Переправляться через Днепр нужно только по темноте, иначе можно прямым ходом оказаться в Могилевской губернии, в штабе генерала Духонина. Но нам туда не надо, мы там никого не знаем, да и где мы будем разворачиваться?
Поэтому мы и не торопились, тем более, что полицаи оставили нам приличное угощение — хлеб, сало, лук, бутылка самогонки. Я, конечно, полицаев ненавижу, но еду трескал с большим удовольствием, как и Ванька. Мы «культурно» отдыхали, но к Днепру приближались. Я даже разомлел и довольно сказал Ваньке:
— Вот, Ваня! Видишь, как хорошо! Пьем, едим, а к своим продвигаемся.
— Это все хорошо, Вить. Но скоро надо будет сходить с этого трамвая. Дорога к реке идет прямо через деревню, а нам там появляться негоже.
— Конечно, конечно. Вот только лошадку нашу придется привязать, а то явится в деревню без своих пассажиров — переполох поднимется. А нам это ни к чему, нам тишина нужна. Подъедем поближе, где трава гуще, там и навяжем. С голодухи, небось, не помрет. Кто-нибудь наткнется.
— А в это время мы уже будем далеко!
— Все верно, Ваня, все верно.
Через некоторое время нам попалась небольшая полянка прямо у дороги, густо заросшая травой. Тут мы и решили оставить нашу лошаденку, я выпряг ее из телеги и привязал к дереву на всю длину вожжей. Потом потрепал ее по гриве, мы свернули с дороги и пошли в обход деревни.
Но, после выпитого и съеденного, идти было тяжеловато, поэтому мы завернули подальше в чащу, нашли подходящее лежбище и остановились на пару часиков, переварить пищу.
После отдыха идти стало намного легче, поэтому я решил взглянуть на деревню. Вышел на опушку, опять же взглядом, нашел подходящее дерево, забрался и стал наблюдать. А на душе у меня снова было какое-то нехорошее предчувствие. Деревенька, и в правду, была небольшая, дворов двадцать пять, и поначалу все казалось спокойным. Но вот в деревню въехал немецкий грузовик, из него выскочили солдаты. Десять рыл, плюс водитель и офицер в кабине. А по деревне начали метаться два полицая, сгоняя людей к большому сараю на окраине. Еще я заметил, что некоторые жители успели убежать в лес, поэтому полицаям удалось согнать к сараю только человек двадцать. Стариков, женщин и детей. Мужиков в этой деревне, похоже, не было вообще. Конечно, кроме полицаев. И тут мне в голову закралась нехорошая мысль. Неужели это все из-за нас? Обнаружили убитых полицаев и теперь будут мстить? У меня, почему-то, сразу пересохло во рту. Что они собираются делать, ведь это же мирные люди? Но карателей,
— Что там делается, Вить? Крики какие-то, шум.
— А тут, Ваня, готовится что-то страшное. Эти уроды хотят уничтожить деревню. И наша задача на данный момент состоит в том, чтобы популярно объяснить им, что нехорошо так поступать.
— Что делать будем, лейтенант?
— Подожди немного. Я сейчас гляну еще разок.
Немцы уже начали готовить факелы и вытащили из грузовика канистру с горючим. По два человека отправились в разные концы деревни, остальные остались возле сарая. Все стало ясно, каратели хотят сжечь деревню, а потом проделать то же самое с людьми, заперев их в сарае. Вот, твари!
Я соскользнул с дерева, рассказал все капитану, а потом приказал:
— Сейчас дуй к сараю, занимай позицию с правой стороны. И, как только людей загонят в сарай, начинай войну. Не давай запереть двери и не подпускай факельщиков. Во время боя сарай, хоть немного, защитит людей от пуль.
— А ты как же?
— Я подойду потом с другой стороны, но сначала причешу поджигателей, хотя бы двоих. Всех мне не достать, времени нет. Все, пошли!
Мы разбежались в разные стороны, но перед этим я нацепил повязку и полицайскую кепку. Потом кинулся к крайнему дому, который уже начинал гореть. Значит, эта сволота где-то здесь, а стрелять раньше времени нельзя, поэтому, мгновенно, в моей руке оказалась финка. Ага, вот и они, переходят через улицу к другой избе. Я стал орать и отчаянно размахивать руками, стремительно приближаясь. Немцы ничего не понимали, поэтому остановились посередине улицы, поджидая меня. Каратели чувствовали свою безнаказанность и нападения не ожидали, приняв меня за полицая. Очень маловероятно было, что они знали полицаев в лицо, и я этим воспользовался, к тому же они стояли рядом друг с другом. Первому я одним взмахом руки перерезал глотку. Он беззвучно, прижимая руки к горлу повалился на землю. Одновременно, растопыренными пальцами левой руки, я нанес удар по глазам второго. Он поднял руки к своей голове, и я отправил его на небеса ударом ножа прямо в сердце. Сразу отбежал, прижался к плетню и огляделся. С другого края деревни полыхали уже два дома, но у сарая пока тихо, без стрельбы. Поэтому я решил прихватить и этих факельщиков. Быстро проскочил по огородам на другой конец деревни. Каратели шли уже к четвертому дому, весело переговариваясь и громко хохоча. И поэтому ничего не поняли, когда перед ними, прямо из-под земли, вдруг выскочил страшный дядька и срезал их одной очередью.
От сарая тоже донеслась стрельба. Вот, черт, не получилось тихо, но ничего, разберемся. Я рванул к сараю, заходя немцам в тыл. Прогремели два гранатных взрыва, капитан ведет войну по-взрослому! Кое-чему я его все-таки научил. Я осторожно выглянул из-за угла недалеко стоявшей баньки. Немцы залегли и вели огонь по капитану, который постоянно перемещался с места на место.
Молодец! Людей не видно, наверное, залегли в сарае, двери которого еще не были заперты.
Сколько карателей осталось в живых, определить было невозможно. Но я заметил, что стреляют по Ваньке еще и из-за машины. Подобравшись поближе, я метнул гранату прямо под грузовик. Раздался страшный взрыв, огонь взметнулся вверх метров на десять. Уцелевшие немцы оглянулись, но я и их угостил гранатой. Все стихло, даже люди перестали кричать в сарае. Интересно, как там капитан? Ведь это он вел встречный бой с противником, тогда как в мою сторону не было сделано ни одного выстрела. Везет же мне! Но немцев надо проверить, и я осторожно пополз в их сторону. И тут раздался мальчишеский крик:
— Дяденька солдат, вот он ползет, гад! В кепке!
Сразу же рядом со мной прошла очередь. Вот гадство, я и забыл, что у меня на голове полицайская кепка. Я судорожно сдернул ее и заорал:
— Ванька, не стреляй! Я это!
Но он толи не расслышал, толи не поверил мне, поэтому крикнул:
— Назови имя моего комбрига!
— Иванов Юрий Иванович!
— Правильно!
Ванька начал подниматься из-за куста, но я боковым зрением заметил, что один из карателей неожиданно зашевелился, беря капитана на прицел. Времени у меня было в обрез, поэтому я швырнул в немца гранату с невыдернутой чекой. Раздался ужасный хруст, граната попала прямо в висок, и немец уткнулся головой в землю.