Окруженец
Шрифт:
— Как все прошло, Володь?
— Да нормально все. С одним только повозиться пришлось. Здоровый, гад, оказался.
— А Ванька где?
— В танке уже, разбирается там, что к чему.
Тут немного приподнялся водительский люк, показалась тоненькая полоска тусклого света, и мы услышали Ванькин голос:
— Мужики, давайте сюда.
Через люк в башне мы быстро оказались внутри танка. И мне, почему-то, сделалось очень и очень неуютно:
— Надо же, гроб натуральный! И как только здесь люди живут?
Ванька, уже перелезая к нам, ответил:
— Ничего, потерпите. Зато
— Что, ты уже разобрался с управлением?
— Конечно, все везде одинаковое. Теперь вам покажу кое-что.
— А нам-то зачем?
— А затем, Витя, что уходить нам придется с шумом, и вот эта штука нам пригодится.
Капитан похлопал по казеннику танковой пушки, потом продолжил:
— Вот здесь боезапас, здесь поворотник башни. А вот прицел, ясно?
Мы только кивнули в ответ, а Ванька уже не на шутку раскомандовался:
— Теперь карту давайте. Вот из села выходит большак. Проходит он прямо через передний край, и немецкий, и наш. Так вот, с обеих сторон большак могут прикрывать артиллерийские батареи.
Похоже, что капитан почувствовал себя в своей тарелке и взял инициативу в свои руки:
— Теперь дальше. Выезд на дорогу я найду и без света.
— Ты чего, Вань, как кошка?
— А зачем я, по-твоему, сидел на дереве с биноклем целых пять минут? Я срисовал все это дело. Слушайте дальше. Сразу за селом начинается лес и тянется он вдоль дороги километра полтора. Мы его проезжаем, и я сразу же останавливаю танк. Вы открываете огонь по переднему краю немцев.
— Но мы же не как ты, в темноте не видим!
— Ну, разумеется, свет-то я включу.
— Тогда другое дело!
И Ванька продолжал нас наставлять:
— Затем тушу фары, и ходом на немецкие позиции. А потом, чтобы не идти в лоб на наши пушки, придется на некоторое время подставить им свою бочину. Но это не опасно, будет темно, и навряд ли наши пушкари так быстро сориентируются. Вот тогда вам нужно развернуть башню и лупить по немцам, причем целиться необязательно, главное быстрее перезаряжать.
Тут уже и Дремов не выдержал:
— Ну, Ванька! Ну, голова!
Но тот не обратил на похвалу никакого внимания:
— До наших окопов доезжать не будем, останавливаемся, выбираемся и ползком к нашим. Под прикрытием танка.
Я, все-таки, не удержался и насмешливо спросил:
— И это все? Так просто?
На мой тон капитан нисколько не обиделся:
— Может случиться и по-другому. Возможна погоня прямо отсюда. Тогда хлопаете меня по плечу, я останавливаюсь, а ваша задача — или уничтожить погоню, или перепахать снарядами большак. Вот вроде и все, что пришло мне в голову за время героических размышлений.
— Ну, просто гениально!
— Конечно, я себе чуть ум не сломал.
В наш разговор вклинился Дремов:
— Все это хорошо, но это будет потом. А будет это, так, или иначе, станет ясно только на месте. А сейчас надо поторапливаться. Наша с тобой, Витек, работа начинается!
А Ваньке сказал:
— Ты, капитан, до нашего прихода ничего не предпринимай.
Ванька согласно кивнул головой, мы выбрались из танка и проскользнули к дому. Вокруг все было спокойно. Пока! Дверь в сени оказалась запертой на крючок,
— Володь, тише давай. Там, наверняка, где-то денщик находится, сначала его ищем.
Он кивнул и, аккуратно просунув клинок в дверную щель, откинул крючок. Мы вошли в сени без звука. А вот если бы входная дверь в дом тоже оказалась запертой, то это намного бы осложнило нашу жизнь. Но, на наше счастье, денщик майора оказался полнейшей разиней, поэтому в дом мы вошли по-легкому. Зашли, остановились и стали прислушиваться и приглядываться. Слева белела громадина русской печи, а вот мощный храп доносился откуда-то издалека. Скорее всего, этот кабан там и устроился, а вот денщика слышно не было. А он здесь должен быть обязательно, и нужно его обезвреживать. Я достал свою финку и на цыпочках пошел вперед, мне в спину осторожно дышал Дремов. Пройдя мимо печки, я увидел справа дверной проем, подошел поближе и прислушался. Тихонько скрипнула кроватная сетка, здесь голубчик! Я протянул свою руку назад, нащупал Вовкину ладонь и крепко сжал. Похоже, он меня понял и остановился, а я подкрался к спящему и внимательно присмотрелся. Мне повезло, денщик лежал на животе и ровно дышал. Что же, и тебе повезло, приятель! Легкую смерть примешь от русского солдата, заснул и не проснулся. Я крепко прижал его голову к подушке и ударил ножом. Завоеватель тут же испустил дух, причем, не подозревая об этом. Я вернулся к Дремову и зашептал ему на ухо:
— Кабана придется глушить.
— Почему?
— Да нам его не одолеть, ты же видел морда какая. За неделю не обсерешь. Оглушим, свяжем, а потом растрясем, пускай сам в плен идет.
— Добро, только глушить буду я, а то ты можешь перестараться. А у меня это не первый.
Я согласился, и мы пошли на храп. В это время из-за туч вышла луна и осветила маленькую спаленку, где и ночевала эта свиная туша. Разведчик легким шагом подошел к храпящему оккупанту и аккуратно кокнул по лбу пистолетом. Голова майора почему-то откинулась в сторону, но Дремов успокаивающе поднял руку и негромко произнес:
— Хорош! Кляп теперь нужен какой-нибудь, поищи.
А сам вытянул ремень из штанов майора, перевернул того на бок и связал руки за спиной. Я засунул руку в сапог немца и нащупал там носок. Ага, такой кляп ему и нужен. Я брезгливо взял носок двумя пальцами и протянул Володьке, тот миндальничать не стал, скомкал его, ножом разжал кабану клыки и затолкал этот ароматный кляп прямо немцу в рот. Потом зажал майору нос двумя пальцами и начал выкручивать. Но кабан очухиваться не желал, и Дремов недоуменно пожал плечами:
— Неужели перестарался? Вроде легонько тюкнул.
— Может, он от испуга сдох?
— Да он и испугаться не успел, может, прикидывается, гад?
— Сейчас я его образумлю.
Я сходил на кухню, нашел ведро воды и целиком вылил его на голову майора. Тому, все же, пришлось зашевелиться и открыть свои поросячьи глазки. Дремов схватил его за волосы и одним рывком посадил на кровати. Соображения у кабана не было никакого, он только крутил своей круглой башкой и мычал. Володька поднес ему под нос ствол автомата, и майор сразу же успокоился, а Дремов сказал: