Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!
Шрифт:
Только нужно будет сделать все, чтобы эти винтовки были направлены в нужную сторону. И не считайте нас третьей силой. Мы целиком на вашей стороне и, грубо говоря, являемся той гирей на весах истории, которая поможет вам совершить революцию быстро и относительно бескровно. Только нам, в отличие от вас, известно то, что делать нужно, а что – нет…
– Поясните, пожалуйста, товарищ Тамбовцев, – тихо сказал Сталин, – что именно вы бы посоветовали сделать в первую очередь?
Я кивнул.
– Например, нам известно, что сейчас в быховской тюрьме за участие в мятеже
– Николай Михайлович, – Сталин, внимательно меня слушавший, посмотрел на генерала Потапова, – вы не могли бы распорядиться, чтобы указанных генералов срочно этапировали в Петроград? Самосудов в любом виде мы не можем допускать.
– Товарищ Сталин, – сказал я, – с генералом Деникиным мне очень хотелось бы поговорить по душам. Неоднозначный человек. А с Корниловым неплохо было бы побеседовать коллегам Николая Михайловича. Уж очень из его дел торчат британские уши. Да и Духонина бы неплохо заранее заменить кем-нибудь, кому можно было бы доверять. Например, Генерального штаба генерал-майором Новицким Федором Федоровичем, командующим 82-й пехотной дивизии. А Духонин – хороший штабник, я думаю, что в Петрограде для него найдется работа.
– Хорошо, товарищ Тамбовцев, – сказал Сталин, – у вас есть еще что-нибудь?
Немного подумав, я сказал:
– Сейчас, товарищ Сталин, надо срочно вызвать из Шуи в Петроград товарища Фрунзе. Поверьте мне, этот человек – настоящий полководец-самородок. После того как большевики возьмут власть, главковерхом должен стать не генерал, а человек из народа, большевик. Фрунзе с этой ролью наверняка справится. Генерал Новицкий поможет товарищу Фрунзе побыстрее войти в курс дела. Я думаю, что они сработаются. Во всяком случае, в нашей истории они прекрасно ладили и довольно успешно руководили боевыми действиями на Восточном и Туркестанском фронтах.
А вам, товарищ Сталин, желательно кроме премьерских обязанностей принять на себя и обязанности военного министра. Или, лучше, комиссара. Мы знаем, вы справитесь.
Сталин в ответ только крякнул, а я продолжил:
– В день Д из стотысячного гарнизона Петрограда за Керенского вступятся лишь считаные единицы. По нашим данным в той истории, за неделю до начала вооруженного восстания в поддержку большевиков выступили Егерский, Гренадерский, Московский, Волынский, Павловский, Кексгольмский, Семеновский, Финляндский, Измайловский, Преображенский полки.
К тому же, насколько я помню, из Кронштадта и Гельсингфорса прибудет большой отряд моряков, которых как огня боятся тыловые крысы из запасных полков. Сюда же плюсуем Красную гвардию. Противостоят же большевикам лишь юнкерские училища, да и то не все.
Проблем с нехваткой сил у большевиков нет, не было и не будет.
Вы знаете, что по всей Руси Великой уже расплодилось неимоверное количество сепаратистов, которые, пользуясь тем, что «Главноуговаривающий» Керенский как правитель абсолютно импотентен, поспешили провозгласить на местах свои республики, княжества и ханства. Придется им прочищать мозги. И порой весьма болезненным способом.
– Да, товарищ Тамбовцев, – сказал Сталин, – задача перед нашей партией стоит весьма сложная. Тем более что, для вас это не секрет, сама партия – довольно рыхлый конгломерат революционеров самых разных взглядов и течений. Пока единства мы добивались тем, что против нас был общий враг. А что произойдет, если он исчезнет?
– Иосиф Виссарионович, – сказал я, – в условиях революции и формирования новых органов власти, партия на первых порах станет чем-то вроде самостоятельного органа власти. Зачастую многие вопросы будет куда проще решить внутри партийной организации. Как у нас говорили, партия стала коллективным руководителем. Естественно, к ней примажутся не только те, кто имеет свои взгляды на строительство социализма в России, но и откровенные карьеристы и рвачи. Вот они-то и являются самой большой опасностью для правящей партии…
В этот момент Вадим, сидевший на приеме в наушниках, поднял голову:
– Сообщение Деду от Третьего. Птица вылетела, груз с ней.
– Так, – сказал я, посмотрев на часы, – без пятнадцати двенадцать. Товарищи, давайте пока закончим этот разговор. Вертолет уже в пути, так что, Николай Михайлович, мы ждем грузовичок, потому что скоро нам надо отправляться на встречу посылки от адмирала Ларионова. А ведь перед этим нужно еще заехать за генералом Бонч-Бруевичем. Кстати, товарищ Сталин, – спросил я, – Дзержинский уже вышел из Смольного?
– Да, товарищ Тамбовцев, – ответил Сталин, – по телефону мне сообщили, что он вышел минут десять назад, так что должен быть уже на подходе.
Генерал Потапов вышел к телефону, и вернувшись через несколько минут, сообщил, что минут через десять грузовик выедет из гаража. Время, что называется, пошло.
12 октября (29 сентября) 1917 года. 07:55. Балтика, северо-восточный берег острова Эзель, борт русского гидросамолета М-15
Летчик 2-го авиаотряда Балтийского флота подпоручик Телепнев
Доживу до ста лет, но никогда не забуду этот день. Хотя начинался он вроде бы как обычно. С утра эти черти полосатые, наши командиры, опять не дали мне поспать! Прибежал дневальный, растолкал, сказав, что меня срочно требует к себе командир авиаотряда штабс-капитан Вавилов.
А все это из-за того, что наша станция гидросамолетов на Кильконде находится на самом опасном направлении, и случись германский десант, авиаотряд со всей нашей дюжиной аппаратов окажется на пути их главных сил.