Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде
Шрифт:
Это был, пожалуй, последний яркий эпизод в жизни Волынского полка, а если не считать разгона Учредительного собрания, и в жизни всего петроградского гарнизона в Октябрьские дни.
Рано утром 7 ноября во все части была разослана телефонограмма явиться на гарнизонное собрание в Смольном.
На этом собрании в сжатых, но сильных словах было обрисовано положение: сопротивление Советской власти со стороны буржуазии приобретает совершенно организованный характер; начинают саботаж все новые и новые группы служащих, чиновников, «общественных» деятелей и т. д. А между тем фронт — под угрозой голода. Для охраны хлебных грузов, идущих в армию, нужно разослать тысячи солдат, моряков и красногвардейцев.
И для этого, и для других неотложных работ, Совету Народных Комиссаров нужны средства.
Собрание закончилось в 11 часов 40 минут утра.
В час дня войсковые части стали подходить к банку…
Между тем «Комитет спасения родины и революции» решил использовать этот момент, чтобы дать генеральный бой большевикам.
В Государственный банк прибыли делегации: Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов, Союза Союзов, Союза служащих и рабочих банка, члены Петроградской Городской думы, представители отдельных партий, и т. д. и т. д.
Опираясь на то, главным образом, что Государственный банк не казначейство и что он хранит всенародное достояние, распоряжаться коим может только власть, избранная всем народом, все они решительно протестовали против «дневного грабежа», «взлома народного сундука» и т. д.
Тов. В. Р. Менжинский вручил мандат на получение 10 миллионов рублей и от имени Совнаркома объявил, что государственными преступниками будут считаться те, кто будет препятствовать исполнить распоряжение власти.
На размышления было дано 10 минут. [12]
Цель была достигнута: сопротивление сломано.
Прибытие и наличность войск говорили яснее аргументов, что там, где есть приказ Советской власти, — там вся сила войск, и что у этих войск нет иного источника распоряжений, как только. Смольный, только Военно-революционный комитет.
12
Протокол заседания Совета Государственного банка 6 ноября 1917 года
Заслушав предъявленное Советом Народных Комиссаров, в письменной форме, требование от 6 сего ноября за №70 о выдаче Совету на экстраординарные расходы десяти миллионов рублей в порядке реквизиции и о зачислении этой суммы на текущий счет на имя Совета Народных Комиссаров, причем заместителем Народного Комиссара по Министерству финансов В. Р. Менжинским было пояснено, что, в случае отказа в исполнении настоящего требования со стороны Совета банка, сумма эта будет взята путем взлома кассы силою, — Совет Государственного банка единогласно постановил: требование о выдаче каких-либо сумм Совету Народных Комиссаров, как не основанное на законе, Совет не считает себя в праве удовлетворить; равным образом Совет не находит возможным открыть текущий счет на имя Совета Народных Комиссаров, как учреждения, не пользующегося правами юридического лица.
Вместе с тем Совет Государственного банка считает своим долгом протестовать против предъявления к Государственному банку требования о выдаче части вверенных банку народных средств в порядке реквизиции с угрозой взлома кладовых банка».
Представителям банка оставалось только капитулировать, но…
Оно нашлось, это спасительное «но», и дало возможность еще на миг возликовать «Комитету спасения родины и революции».
Оказывается, мандат на имя Менжинского в суматохе забыли дать на подпись Ленину. Не было и других подписей. [13]
Этим воспользовались заправилы банка. Послышались фразы: «…и вот с такими-то бумажками Совнарком требует выдачи 10 миллионов народных денег». Подчеркивалось, конечно, «народных».
13
«1917 г. ноября 7. Я, Председатель Полкового Комитета Кв. Волынского рез. п. Ал. Хохряков, по приглашению главнокомандующего войсками Петрогр. Воен. Окр. подп. Муравьева, вместе с ним, подп. Муравьевым, отправился в Смольный Институт, где по поводу требования Народных Комиссаров 10 000 000 руб. из сумм Гос. Банка доложил Народным Комиссарам Ульянову и Троцкому, что по поводу их требования возникает целый ряд вопросов. Так:
1) Не указано, почему именно Совет Нар. Комис. обращается с требованием денег
2) Бумага, сегодня переданная Администрации Банка, не только не указывала, почему Совет Нар. Комис. обращается к Гос. Банку, но даже не была никем подписана. Подпись тут же была дана уже по просьбе администрации Банка заместителем Нар. Комиссара Менжинским.
3) В бумаге не было указано ни того, почему именно Сов. Нар. Комис. требует 10 000 000 руб., а не меньше и не больше. Не было указано и оснований такого требования. Не сказано, например, что эта сумма требуется на основании сметы Государю, расходов на 1917 г.
4) Не было указано и того, последуют ли за этим требованием новые требования денег или Совет Народных Комиссаров получением 10 000 000 рублей удовлетворится.
Такой же точно доклад сделан в моем присутствии Совету Народн. Комис. (Ленину, Троцкому и ряду других лиц, тут присутствующих) главнокомандующим подп. Муравьевым.
С докладом подп. Муравьева Нар. Комис. Ленин и Троцкий согласились, и устно в моем присутствии было постановлено: в виду целого ряда формальных упущений, вопрос о взятии 10 000 000 руб. из Гос. Банка временно считать открытым, и впредь требования нового характера предъявлять лишь с точной мотивировкой и указанием всех, как правовых, так и иного характера, оснований». (Примеч. автора.)
Было очевидно, что начинается розыгрыш промаха.
Между тем для войск все оставалось по-прежнему ясным.
Их прислал Смольный, и уходить без денег они даже не думали.
Нужен был выход из положения.
Нужно было решение тех, кто послал.
Мы поехали в Смольный.
Было уже около пяти часов вечера, когда главнокомандующий войсками, подполковник Муравьев, и пишущий эти строки вошли в Смольный за инструкциями.
Обычные занятия были уже кончены. В бесконечных коридорах Смольного — гулкая тишина.
После шума и дебатов банка она казалась таким резким контрастом.
В комнате рядом с той, где работал Ленин, было еще несколько человек. Сам Ленин, когда мы вошли к нему с докладом, работал, — писал за маленьким рабочим столом.
Не отрываясь от письма, он обратился ко мне:
— Ну что у вас там?
Во время доклада Ленин продолжал писать и иногда казалось, что он не слушает.
Но едва я дошел до того, что мандат не имел подписи, как Ленин быстро прервал меня:
— Значит, денег получить нельзя! А кто писал мандат? — обратился он к тем, кто был в соседней комнате.
Была названа, если не ошибаюсь, фамилия одного из видных работников партии.
— Ведь этакая досада, — продолжал Ленин, снова возвращаясь к тому, что он писал.
А затем, быстро встав, резюмировал:
— Вопрос о 10 миллионах придется временно считать открытым. Все основания, как правовые, так и иного характера, при последующих требованиях будут неизменно указываться.
Вот так! Поезжайте и ликвидируйте вопрос…
С самым тяжелым чувством мы покинули на этот раз Смольный.
Чувствовалось, что дело, которое должно было удасться, не удалось из-за мелочей, из-за несоблюдения формы.
Но через несколько дней всем стало ясно, что демонстрация войск и вся эта «осада банка» не прошли бесследно.
Борьба из области фронта и войск переходила в делопроизводство.
Враг искал убежища в формальных упущениях канцеляриста. Значит, враг был сломлен.
Значит, власть Октября прочно входила в жизнь…
Последним событием, в котором известную роль пришлось сыграть петроградскому гарнизону в целом, был разгон Учредительного собрания.
Но было бы несправедливостью не отметить, что этот, казалось бы, чрезвычайно важный момент особого оживления и былых тревог среди солдат не вызвал.
И когда 15 января 1918 года назначенная для несения патрульной службы 1-я рота Волынского полка заколебалась выходить, зная, что в этот день она может быть обращена против Учредительного собрания, то достаточно было комиссару полка только разъяснить, что Советы — это есть такая форма государственного бытия, которая идет дальше и глубже Учредительного собрания, что раз осуществлены Советы, было бы шагом назад возвращение к Учредительному собранию, — и рота бодро и уверенно вышла к своим постам, заявляя: если Учредительное собрание может оказаться против Советов — оно не нужно! Да здравствуют Советы! Вся власть Советам!.