Ола
Шрифт:
– Прикусил уже, – согласился я. – Так чего, идти мне?
Засмеялся громоздкий, меня по плечу хлопнул:
– Иди-иди! Да недалеко только. Смиренные братья за тобою, негодником, проследят, чтобы не случилось чего. Ты ведь свои вещички у «Тетки Пипоты» кинул? Вот туда и гряди, сын мой. Винца выпей, девочку кликни, посисястее чтоб была. Напоследок оно, значит…
Облизнулся даже фра Мартин, не иначе про «напоследок» этот подумав. А у меня словно крылья выросли. Да хоть на полчаса отпустите. Двое за спиной – подумаешь!
…Ошибся я – не двое. И не четверо даже –
А так нет – успеют скрутить. Или ножом саданут.
В общем, некуда деваться – пошел к тетке Пипоте. Оно и вправду, винца бы хлебнуть…
– Диририм-дрим-дрим! Диририм-дрим-дрим!
Замер я, голову в плечи втянул. Какой еще к бесу «диририм»?
Вина я, понятно, взял – кувшин целый. Взял – да и по лестнице знакомой ступенями заскрипел – прямо на чердак-донжон. Ежели дома мой идальго, так и выпить с ним можно, поболтать, порасспрашивать. А нет его – сам выпью, его повспоминаю.
…Оно, конечно, не стоило бы нам встречаться. Да только поздно – знают фратины зеленые о Доне Саладо. Одна надежда – уговорю его, калечного, ноги побыстрее из Севильи сделать.
Потому и пошел. А тут!…
– Диририм-дрим-дрим! Диририм-дрим-дрим! О думель, думель копф!
Ничего себе! А голос-то какой – хриплый, страшноватый, словно певцу по горлу дагой полоснули.
– Айне каре, айне штос! Диририм-дрим-дрим!
То есть, может, и не «каре», и не «штос» – больно голос уж хриплый, разобрать трудно. Но – похоже.
Эй, плавать шкипер по морям.Диририм-дрим-дрим! Диририм-дрим-дрим!И утонуть ко всем свиньям!Диририм-дрим-дрим! Диририм-дрим-дрим!Эге, уже и по-кастильски запел! То есть не совсем по-кастильски…Приоткрыл я крышку деревянную, что с лестницы на чердак вела, голову высунул…В подводный царство попадать.Диририм-дрим-дрим! Диририм-дрим-дрим!С морскими девками он спать.Диририм-дрим-дрим! Диририм-дрим-дрим!Ну и рожа!
И если бы только рожа! Расселся за столом этакий бурдюк в рубахе грязной, щеки небритые на грудь свисают, на подбородке – то ли борода, то ли просто мусор прилип. Расселся, кубок глиняный лапищей сжал…
Царя морского гнать он с трон,Диририм-дрим-дрим! Диририм-дрим-дрим!Звать мертвяков со всех сторон!Диририм-дрим-дрим! Диририм-дрим-дрим!Поглядел я на этот бурдюк распевшийся да и решил ничему больше не удивляться. Поет – и пусть себе поет. Тем более на столе не только кубки пустые и рыба соленая, погрызенная, но и кувшин красуется – всем кувшинам кувшин.
Матрос-мертвякСел я на табурет скрипящий, свой кувшин на стол поставил, в кубок плеснул.
– Здоровье вашей милости! Бурдюка хрипящего, в смысле.
А сам уже и соображаю потихоньку. Уж не сам ли это отважный шкипер ван дер Грааф, с которым мой идальго море-океан пересечь решил на каравелле беспалубной?
Ну, с таким уж точно – доплывешь! Хоть до дна песчаного, хоть до скалы ближайшей.
– Вот я и говорить, вам, майне герре, – помереть! И герр Штрузе помереть, и герр Хальс-боцман помереть. Та-а! От лихорадка помереть, это я ист точно говорьить!
А сам кубок уже тянет. Не иначе – тост у него такой. Стукнулись.
– А когда их, майне герре, в море хоронить, они за каравеллой плыть продолжать. Та-а! Не весь плыть – лица только плыть. Слева – герр Штрузе, справа – герр Хальс-боцман. Две недели их лица на воде видеть. Та-а!
Снова стукнулись. Хлебнул бурдюк от души, брюхом колыхнул – и на меня воззрился.
– Так ты и есть герре арматор, который меня, шкипера старого, за море-океан плыть нанимать? Та-а? Это ист гууде! Я всю жизнь о таком мечтать, герре арматор! Да только раньше времени потонуть не хотеть, а сейчас время самый ист, отчего бы за море-океан не плавать? Та-а?
Глотнул я еще винишка (молодец тетка Пипота, не подкачала!) да и принялся переводить на кастильский. Арматор – судовладелец, стало быть…
Так ведь деньги! Мои денежки. Я же их Дону Саладо отписал!
– Я приказать закупить много-много лимон, герре арматор. Лимон мы добавлять в везере – в вода. Вода с лимон не пропадать, майне герре! И матрозен лимон жрать для пользен их брюхен. Та-а! А солонина я сам выбирать, без жука и червяк. Сам выбирать, смотреть сам!
И снова кубок тянет – стукнуться.
Так отчего бы не стукнуться? Тем более с лимонами он верно сообразил, бурдюк этот. Так что растопырил я уши пошире…
– И покупать я новый астролябий, самый лучши! Та-а! И секстант покупать. А компас я иметь три! А еще иметь гроозен бомбард и кулеврин. Но ты скажешь, герре арматор, что это все мало есть. Та-а? И ты говорьит чистый правда!
Да ничего я такого не говорьить. О другом я есть думать: доплывет ли корыто герре шкипера хоть до Лиссабона?
…Ой, вряд ли! Даже ежели он дюжину астролябий прикупит.
– Я никому не показывать это-о, на тебе, герре армотор, показать это-о. Та-а!
Зашелестела бумага, на стол легла. Покосился я – карта, ясное дело. Сверху да с боков – демоны морские с хвостами, а в центре – все, что полагается. У Калабрийца таких карт – сундук целый.
– Этот картен я сорок лет составлять. Та-а! Картен майне фатере брать, майне браазе картен брать, три картен покупать, один картен воровать. Та-а! Такой картен ни у айне шкиперен унде кормчиен нихт! Все течений – есть, розен-ветер есть, для лета – есть, для осени – есть!…