Ола
Шрифт:
Разошелся – не остановишь. Эх, жалко, меня на борту не будет! Занесет герре шкипера вместо с идальго моим куда-нибудь к мысу Бурь, ищи их потом!
– Но ты, герре арматор, умный есть. Ты меня, старый шкипер, спрашивать, отчего я сам не плавать, если карт иметь?
– Так чего же спрашивать, ваша милость? – не выдержал я. – Сами же сказали – потонуть боязно было. А сейчас решились вроде. Потонуть, в смысле.
Напоследок – как фра Мартин сказал. Ухмыльнулся бурдюк, по брюху своему безразмерному похлопал:
– Та-а! Пусть дураки
Моргнул я, сообразить пытаясь. Господень кормчий – это не иначе сеньор Кебальо, рыцарь мой калечный. Видать, у бурдюка-шкипера с его сиятельством де Кордова мозги одинаково завернулись!
…Так ведь не только с его сиятельством. С падре Хуаном де Фонсекой тоже. Вот притча!
– Еще один господень кормчий есть. Кормчий гууде, моряк гууде. Но жадный-жадный слишком. Та-а! С ним я говорьить, его я просить, но ему нужен гольд, много гроозен гольд!
Тут и у меня мозги начали узлом морским завязываться.
– А зачем шкипер много гроозен гольд? В море вместе с ним кидать, как помрет? Та-а?
И тут как шибанет меня. Гроозен гольд – много золота!
«…Золото, сьер де Фонсека! Очень много золота, да».
Колон-картограф! Тот, кто над землями открытыми вице-королем стать желает. Вот ведь дела, даже говорят похоже с бурдюком этим нидерландским! Один «да» к словам прибавляет, другой же…
– Та-а! И потому сказать я тебе, герре арматор: каравелла мой «Стяг Иисусов» через цвее… два день к пристани подходить. А как прилив начинаться, Гвадалквивир-бар кроссен – и прямо в море-океан, майне герре! А еще я тебе сказать: кто из господень кормчий чего искать, тот и находить это, герре арматор. Если кто искать гроозен гольд, тот и находить гроозен гольд – но не больше, нихт! А кто искать чудо – тот чудо открывать! Тринкен, майне герре!
Покачал я головою:Ну и жизнь! Безумцы всюду.Словно мало мне идальго,Что пластает василисков,И маркиза де Кордова,И Адониса-бедняги.А подумать – чем я лучше?В той же стае, в той же шкуре!Может, самое мне местоНа дырявой каравеллеВместе с пьяным нидерландцем?Чайки в небе, пена в ноздри,И вода морская в глотке —Чем не участь для пикаро,Что танцует под веревкой?И на палубе станцую,Если– Сколь рад я видеть тебя, Начо! У вас же, сеньор ван дер Грааф, прощения прошу, ибо задержался изрядно. Однако же причина тому была, и причина серьезная весьма.
Хвала Деве Святой – явился, калечный мой! Все в том же платье моряцком, в шляпе круглой…
А я и не в обиде, что припозднился он, Дон Саладо, потому как успел с бурдюком-шкипером кой-чего оговорить. Даже не кой-чего – главное.
– Признаться, сеньоры, пребываю я в сомнении немалом. Не знаю даже, вовремя ли мы за море-океан собрались?…
Подивился я даже. Неужто у Дона Саладо дурь наконец-то прошла?
…А я как раз с сеньором шкипером по рукам ударил. Первое – без меня они отплывают, ежели к сроку не явлюсь (а как явиться-то?). Да и второе…
– Ибо казалось мне, что не грозят городу Севилье чудища страшные, равно как великаны злобные и прочие андриаки…
…И второе – тоже важное. Если не заладится с морем-океаном – в Лиссабон каравелла повернет. Или куда еще, чтобы поближе, – да только не в Кастилию.
– Но сегодня увидел я нечто…
Нахмурился достойный идальго, к столу присел, вцепился рукой в бороду-мочалку. Плеснул я ему вина – не поглядел даже.
– Был я у собора севильского, сеньоры, дабы полюбоваться им перед дорогой дальней, и молитву сотворить, и свечи возле икон святых поставить. Однако же не пришлось свершить мне сие…
Ба-бах!
Точно в кувшин камешек попал. Ловко кинули – прямо через окошко отворенное. Подошел я поближе, выглянул.
…Ну конечно! Фра Мартин у входа топтаться изволит. Довольный такой, улыбающийся.
Согрешил уже, сволочь!
Меня увидел – ручкой сделал. Пора, мол, Гевара. Самое время за решетку отправляться.
А рыцарь мой и не заметил ничего – до того увлекся:
– Увидел я, сеньоры, как приближается к собору процессия некая. Двадцать рыцарей в плащах белых впереди едут, за ними – носилки конные, следом же – иные рыцари. И герольды с ними, и скороходы…
Кивнул я в окошко – скоро, мол, буду. А сам к Дону Саладо повернулся – попрощаться. Да только храброго идальго не остановишь.
– Решил я поближе подойти, дабы поглядеть, кто в почете таком ехать изволит? И что же? Хоть и не захватил я с собою окуляров, однако же сразу узрел чудище жуткое, что на носилках тех пребывало. Ввек не видел я лиха такого! Клыки в полбраса длиной, желтые, кровью текущие, вместо рук – лапы косматые с когтями медвежьими, а из-под хламиды черной хвост змеиный свисает! Стал я подмогу звать, рыцарей кликать, но оттолкнули меня, слушать не пожелав…
Делать нечего – хлопнул я по плечу идальго моего, пожал руку сеньору ван дер Граафу – да и на лестницу.