ОЛЕГ АЛМАЗОВ. ДРУГАЯ СУДЬБА
Шрифт:
Повзрослев, долго был уверен, что больше никогда ни к одной женщине не испытаю подобного, считал, что только подростки могут «западать» до потери разума. Но несколько лет назад на съемках случилось то, что считал невозможным: влюбился как ненормальный в партнершу, едва не лишившись самого дорогого и близкого человека – жены.
К этой истории я еще вернусь, а пока о том, каким долгим и непрямым был путь в театральное училище.
Уже зная мнение мамы, надеялся, что найду поддержку у бессменного
Было обидно до слез – в то, что чего-то стою, не верила ни одна живая душа. Когда шел по Моховой мимо здания ЛГИТМиКа, казалось, все смотрят на меня и думают: «И вот это убожество хочет поступать в театральный?!» Сегодня знаю: и в жизни, и в профессии добился бы гораздо большего, если бы хоть кто-то меня поддержал. Вся моя судьба могла быть другой.
Получив аттестат, подал документы в Институт связи имени Бонч-Бруевича и легко стал студентом благодаря знакомству мамы с проректором. Поначалу честно пытался разобраться в дисциплинах, которые ненавидел со школы, но давалось это с большим трудом: хвосты копились так стремительно, что мог вылететь еще с первого курса, если бы не заступничество проректора. Бывали дни, когда доехав утром до «Бонча», брался за ручку входной двери – разворачивался и убегал. Не мог себя пересилить, чтобы пойти навстречу высшей математике. Поскольку денег не было даже на билет в кино, вместо учебы часами бродил по городу.
В середине второго курса случилась трагедия, которая многое поменяла в нашей жизни. У мамы был гражданский брак с питерским журналистом Валерием Н. – неглупым добрым человеком. В конце девяностых дядя Валера влез в какое-то мутное дело, задолжал крупную сумму людям из криминальных кругов, никому из близких об этом не сказал и решил проблему, застрелившись в нашей ванной из дробовика. Не мог выбрать другого места – хоть бы в лес ушел, что ли… Отчетливо помню, как пытаясь отмыть кафель и сменив уже несколько раз воду, сижу с окровавленной тряпкой в руках и смотрю в одну точку. Первая смерть, случившаяся очень близко, практически на глазах, да еще такая страшная. В голове крутилось: «Какая учеба? Зачем? Все бессмысленно: вот был человек – и нет человека».
Переехать куда-то или хотя бы сделать ремонт в ванной возможности не было, и мы продолжали жить в квартире, где все, казалось, пропахло кровью.
Когда спустя пару месяцев в очередной раз позвонили из института, мол, у вашего сына масса задолженностей, не сдаст хотя бы часть зачетов
– Что будем делать?
Я помотал головой:
– Больше не могу там учиться…
– Тогда иди работай.
Меня подобная перспектива нисколько не пугала, но все же, собрав всю свою решимость, подал документы на актерский факультет ЛГИТМиКа. Был отсеян на конкурсе, но то, что смог пройти три тура, внушило уверенность в собственных силах. Поставил задачу: через год повторить попытку и обязательно поступить.
Работу нашел быстро – спасибо товарищу по «Радуге», которого отец-телеоператор пристроил в подручные: носить кабели и выставлять прожекторы. Узнав о вакансии администратора концертного отдела ТВ-студии, приятель тут же мне позвонил и сам отвел к кадровикам. Так в семнадцать лет я стал руководителем серьезной службы, отвечавшей за встречу звездных гостей в аэропорту и на вокзалах, за их расселение в гостиницах и перемещение по городу. Восторженного трепета перед «великими» не испытывал – откуда взяться пиетету, когда в шесть утра тебе на руки из вагона вываливается благоухающий перегаром, с опухшей небритой мордой народный артист? И это изо дня в день…
В девяностые контроль над аэропортами и вокзалами держал криминал: промышлять извозом разрешалось только тем таксистам и бомбилам, которые платили бандитам мзду. Во время организованного нашей ТВ-студией пятидневного фестиваля я безостановочно курсировал между крышуемыми объектами и, конечно, был замечен. В Пулково ко мне подошли пятеро дюжих мужиков, оттеснили в сторонку: «Значит так, парень, ты промышляешь в нашей зоне, перехватываешь денежных пассажиров. Еще раз попадешься на глаза – пеняй на себя!»
Что делать? Наверняка у телекомпании была своя «крыша», но обращаться к начальству за помощью не хотелось. Ладно, просто скажут: «Разбирайся сам», а если уволят? На что мы с мамой, которая осталась без работы, будем жить?
Через несколько часов снова приезжаю в аэропорт. Стараясь быть незаметным, выдергиваю подопечных из толпы прилетевших, закоулками веду к ожидающему на стоянке икарусу. Рассадив всех по местам, вижу, как прямо на меня бегут мужики, с которыми недавно имел разговор. Влетев в салон, командую водителю: «По газам!» Автобус срывается с места, и за ним тут же пристраивается несколько легковушек. Гонятся, по очереди пытаясь прижать к обочине, – только с икарусом этот фокус не проходит. В конце концов наш опытный и бесстрашный водитель легонько бортанул одну из машин преследователей – автомобиль улетел в кювет и погоня прекратилась. Теперь без доклада начальству не обошлось – икарусу требовался косметический ремонт. Наверху проблему разрешили, и больше меня никто не доставал.
Конец ознакомительного фрагмента.