Олег – диктатор Рима?
Шрифт:
— Страшный человек — этот убийца. Но не верю, что карликов в Риме так много.
— Но они есть. Задержали пару десятков, — толку нет.
— Мистика какая-то.
— Кое-кто говорит, что всё это проделки лемура.
— Кто это?
— Злой дух у римлян. Вроде даже как доказательства приводят.
— И какие?
— Карлик этот нечеловечески быстро двигается, умеет летать и пьёт кровь…
— Пьёт кровь?
— Да, именно поэтому у всех им убитых колотые раны на шее.
— Бред какой-то. Стал бы злобный дух деньги грабить…
— Тоже так думаю. Не сходится. Зато расследование окончательно зашло в тупик.
—
— С ним то же самое. У лжераба, что к нему зашёл в покои, лицо было испачкано…Поиск ничего не дал…
— Выходит кто бы ни был этот убийца, но он провёл всех.
— Получается так.
— Ну и ладно. Главное, что на нас теперь точно не выйдут. Мы можем возвращаться домой? Что скажешь, Сифакс?
— Мой царь, разрешение от Сената получено.
— Наконец-то, как меня достали эти выскочки!
— Господин, позвольте добавить.
— Что там, Сифакс?
— Проблема до сих пор осталась.
— Что такое?
— В Сенате складывается мнение, что Нумидии всё равно нужен новый царь. Нынешний якобы чрезмерно самостоятелен и имеет наглость влиять на римских политиков.
— Да неужели? А что же они сами лезут ко всем своим соседям. Деньги получают, дары берут, но нет, — оказывается мало! Им нужно наше унижение! Привыкли так обращаться со своими рабами, но мы не рабы! Эти римляне — свиньи, натуральные свиньи! Вот кто они!
— Мой господин, всё так, но что теперь делать?
— Главного мы добились. У нас появилось время. Будем увеличивать нашу армию, готовить крепости…Пока не покажешь свою силу, — не получишь уважения.
— А что с подкупленными сенаторами?
— Плати им дальше. Надо оттягивать неизбежное. А когда Рим придёт к нам с войной, дадим ему «испить чашу до дна».
Глава 16
Сегодня проснулся не один. Рядом со мной на кровати лежит Юлилла. Вообще, в состоятельных семьях принято спать раздельно, но моей уже супруге на эту традицию откровенно наплевать…Стараюсь встать незаметно, что довольно сложно. Кровать у римлян дурацкая, — с тремя спинками, напоминающая современный диван. Точёные деревянные ножки ложа украшены инкрустацией из слоновой кости и пластин из позолоченной бронзы. По углам видны очертания голов львов и сатиров. Вместо пружин сетка кровати образована полосками кожи. Она очень высокая, и для того чтобы взобраться на неё, нужна скамейка. Подтягиваю к себе покрывало и, наконец, вижу, как слезть. Только бы её не разбудить, — хватило вчерашнего скандала. Проклятье, — не получилось…
— Снова удираешь?!
— Доброе утро! Я просто не хотел тебя будить.
— Врёшь! Почему ты всё время врёшь?
— Неправда. Откуда такие мысли?
— Насквозь тебя вижу. Хочешь сбежать от разговора?
— Опять начинается.
— А что делать, если ты не ведёшь себя как мужчина.
— С утра «наезды» пошли. Ладно. Тебе, конечно, виднее, как мужчины должны поступать.
— Мой отец так бы никогда не поступил.
— Конечно, не поступил. Он бы тебя просто избил, а ты пользуешься моей добротой.
— Папа никогда не бил свою малышку.
— Ну конечно.
— Да, не бил! Это твой отец был алкашом и драчуном.
— Давай теперь по моим родителям пройдись.
— И пройдусь. Всё, что у тебя есть, дал мой папа.
— Что же он мне дал такого? Поясни, пожалуйста.
— Дом, деньги, место и влияние в Сенате, меня, наконец.
—
— Да если бы не мой отец, то не видать бы тебе наследства от этой старой шлюхи. В Сенат ты тоже залез благодаря ему. И красавицу-дочь он за тебя выдал. И никакой благодарности в ответ!
— И кого, позволь спросить, я обязан благодарить?
— Свою законную супругу. Ты должен носить меня на руках. Это благодаря моим просьбам, отец так высоко тебя поднял.
— Да неужели? Так может тебе и сейчас со своими «хотелками» к нему обращаться.
— У меня есть муж. Отец дал тебе деньги, чтобы ты мне ни в чём не отказывал. Итак, мне приходится жить в бедном доме твоей старухи и довольствоваться малым.
— Прям уж малым. Ты получаешь достойное содержание.
— Враньё! Его толком ни на что не хватает.
— Так, может, не надо скупать магазины одежды и будет хватать.
— Я дочь Гая Юлия Цезаря и не могу ходить каждый день в одном и том же.
— Так ты и не ходишь. Для твоих тряпок скоро пяти комнат хватать не будет.
— Мне нужно ожерелье!
— Опять за своё!
— Гай Марий купил моей сестрёнке, тоже хочу!
— Оно стоит очень дорого, — уже объяснял. Мы не можем позволить себе такие траты.
— Твои заботы! Хочу ожерелье! Чем я хуже своей сестрёнки?
— Наверное, тем, что Юлия «не выносит мозг» мужу. Не зря Гай Марий выбрал её в жены!
— Ах ты сволочь! Скотина!
— До вечера, дорогая…
Вышел из дома под впечатлением…Что-то не могу я пока справиться с Юлиллой. Даже Авла смог завалить, а тут прямо чувствую, — не вытягиваю. И ведь главное — не жениться было нельзя, — оставлять в тылу в качестве врага Гая Юлия Цезаря представлялось чреватым…Дочка же вся в него пошла. Пытается меня прогнуть. Ничего, мы ещё пободаемся. Сейчас надо сосредоточиться на работе. Секретарём у Гая Мария после получения наследства не тружусь, но удалось сохранить с ним деловые отношения. Удачное начало работы адвокатом получилось совместить с политическим капиталом и, таким образом, пройти в Сенат. Зачем мне лезть во власть? Хороший вопрос…Когда так тесно соприкасаешься с грязью, то хочется всё вычистить и сделать нормальным. Странное для меня желание…А ведь эта реальность надо мной словно издевается. В прошлой жизни я избегал конфликтов, — тут заделался киллером, сбегал от сложных отношений, — получил Юлиллу, не интересовался политикой, — стал чиновником. Такое ощущение, что меня обязали пройти все жизненные уроки, от которых я сбегал. Помню, даже в детстве одноклассники мне предлагали на карате записаться, но я отказался, наврав что-то о своём здоровье. Но тут поставлен в такое положение, что даже себя обманывать бессмысленно…
Разговор Гая Мария с его приятелем из политиков, Публием Рутилием Руфом начался, как обычно. Последний, приятной внешности мужчина, но с волосами мышиного цвета, снова стал ворчать из-за отхода римлян от традиционных божеств.
— Гай Марий, ты не до конца понимаешь всю исходящую угрозу от азиатских божеств. Одно поклонение Кибелле (фригийская богиня Земли, плодородия, изобилия и общечеловеческого счастья) чего стоит.
— Ты, как всегда, преувеличиваешь, Рутилий Руф.