Олег Верстовский — охотник за призраками

Аллард Евгений Алексеевич

— Выполнить своё предназначение.

Я и так знал, о чем речь, но все равно спросил:

— И какое у меня предназначение?

— Ты должен закончить одно дело, которое начал. Там, в ином мире. И закончить это здесь.

Голос девушки почему-то слабел, шелестел, как легкий весенний ветерок, но это даже пугало меня. Она была бледна, как мел. Казалось, у нее подкосятся ноги, и она рухнет прямо на каменные плиты площади.

— Эстелла, я и собираюсь это сделать. Ради этого приехал в Мексику. Мне нужно встретиться с ясновидящей синьорой Адаманте. Ты знаешь её?

На что я рассчитывал, задавая

этот вопрос? Мне хотелось услышать обнадеживающий ответ, что Эстелла знает, что эта ясновидящая живет в Паленке и я найду ее там.

— Нет, — девушка слабо помотала головой. — Не знаю. Но, наверно, для тебя это важно.

Ответ Эстеллы заставил ощутить себя неуютно. Припёрся в чужую страну, к какой-то незнакомой женщине, которую посоветовал колдун из Богом забытого городка. Что может быть глупее?

— Ладно, пойдем, — подхватив Эстеллу под руку, повел к украшенному грязно-желтым резным камнем входу.

Но стоило нам пройти внутрь, как девушка ожила, приободрилась, стала держаться гораздо смелей. На губах заиграла улыбка, на щечках вспыхнул румянец. И я с удивлением тоже ощутил, как через меня проходят энергетические потоки, словно поднимающие меня над всей суетой, освобождающие душу от тяжелых мрачных мыслей.

На меня обрушилась непомерная роскошь ренессанса. Высоченные ребристые колонны устремлялись ввысь, сходились полукругом под потолком. Стены были отделаны мрамором и слоновой костью. Из центра плафонов, выглядевших, как круг, разделенный на восемь секторов, свисали огромные хрустальные люстры. Пол из полированного бело-серого мрамора ловил жадно солнечные лучи, бившие из небольших окон у самой крыши. Но почему-то этого хватало, чтобы наполнить собор светом, выгнать из каждого угла тень.

Мы прошли до алтаря из резного темно-желтого дерева, украшенного иконами, фигурами распятого Христа, девы Марии, святых, вырезанных из дерева и раскрашенных так искусно, что они казались живыми.

Несколько рядов скамеек из полированного красного дерева. Я присел на край одной из них, а Эстелла пошла к алтарю. Взяла длинную щепку, зажгла несколько больших белых свеч. Молитвенно сложив руки, склонила голову и стала что-то шептать.

Нахлынули болезненные, разрывающие сердце воспоминания о Никольском соборе в Серпухове, где снималась Милана, а я работал чернорабочим в киногруппе. Там алтарь тоже потрясал красотой, золоченной отделкой, множеством икон, которых здесь, в кафедральном соборе в Мехико, было гораздо меньше. Слезы стали жечь глаза, и я вытащил платок, чтобы незаметно их вытереть и избежать расспросов, что это со мной случилось. Я страдал от разлуки с домом, с Миланой, и просто меня мучили воспоминания о жизни, которую я сменил на жизнь здесь, среди незнакомых мне людей.

Эстелла вернулась и присела рядом с таким одухотворенным лицом, будто побывала в раю.

— Скоро Санта Муэрте заберет меня, — проронила она тихо, со слабой улыбкой, тронувшей бледное личико.

А у меня от этой улыбки продрал мороз по коже и перехватило горло. Сглотнув комок в горле, я выдавил из себя:

— Очень жаль, Эстелла.

— Жаль? — она повернулась ко мне, и я увидел свет её глаз, теплый и добрый. — Нет. Будет жаль лишь тогда, если я попаду в Миктан. Там так холодно и мрачно, — она передернула худые плечи. — Но Франко…

Он поможет мне попасть в другое место. А потом будет навещать меня Там.

Поможет? Эта фраза заставила меня вздрогнуть от мысли, что Франко поспособствует переходу девочки в иной мир.

— Навещать? Ты считаешь, что он тоже попадет туда, куда и ты? Разве…

Я хотел сказать про сделку деда Франко, который продал душу тёмным силам, но лишь покачал головой. Девочка была так привязана к итальянцу, вряд ли ей хотелось бы услышать нечто такое, что очернило бы его в её глазах.

— Он может перемещаться между мирами, — спокойно объяснила она, и улыбка тронула её губы.

— А я тоже могу?

— Нет. Ты не можешь, — покачала она головой. — Ты другой.

— Скажи, а реально люди, которые погибли от удара молнии попадают в этот… как его…

— Тлалокан? Да.

— А как он может выглядеть? Глупый вопрос, да?

— Красивое место, где много рек и озер, цветов и деревьев. Там хорошо. Тлалок забирает туда людей.

— А меня он почему-то не забрал, — машинально проронил я.

Эстелла повернула ко мне голову, и взглянула странно, оценивающе. И словно острые иголки впились мне в мозги и тут же отпустили. Пробил озноб — так смотрела на меня Нора. Прощупывала мои мысли.

— Ты должен завершить свое дело, — повторила она. — Поэтому не забрал.

— Я знаю, Эстелла. Знаю. Поэтому я приехал в Мексику.

Горькое разочарование. Хоть я и пытался вытащить из девушки хоть какую-то информацию о своей судьбе — ничего. Устало откинулся на жесткую деревянную спинку скамьи, понурив голову, стал рассматривать стертый ногами тысяч людей мраморный пол. И вся бессмысленная роскошь собора потускнела для меня, стала раздражать.

Мы вышли с Эстеллой из собора, и я вспомнил вдруг о Лиз, когда увидел разноцветное море палаток. Но пройдя по рядам, так и не смог ничего найти — всё здесь было связано со смертью — куклы в виде мертвецов, сахарные черепа, игрушечные скелеты — футболист, уличный певец в ярко-жёлтом костюме с маленькой гитарой, священник в чёрном с распятьем, всунутым в торчащие из рукава палочки. И охапки похожих на пушистые шарики оранжевых или желтых цветов.

Когда мы вернулись к машине Франко, Эстелла забралась на переднее сидение, а я сел сзади. Увидел, что на панели теперь сидит белый пушистый кролик с длинными торчащими зубами из фетра. А на шее у него завязан розовый бант с блестками. Эстелла захлопала в ладоши, схватила игрушку в охапку, зарывшись, как в облако. Отпустив на миг, обвила шею Франко тощими, выглядевшими как паучьи лапки, ручками с острыми костлявыми локтями, и поцеловала его неловко, но с жаром. Итальянец прижал ее к себе на миг, отстранив, взглянул в лицо.

— Ну как ты, принцесса? — спросил по-испански.

— Tutto Х buono! — ответила она по-итальянски.

— Ну чего, куда поедем? — повернулся ко мне, бросив взгляд.

— А что предлагаешь?

Настроения ходить по музеям или археологических раскопках у меня не было. С удовольствием сходил бы на футбол, или на худой конец послушал бы музыку.

— Предлагаю поехать на плаза Гарибальди, послушать мариачи, — Франко словно прочитал мои мысли.

— Да! Да! — Эстелла радостно запрыгала на месте, хлопая в ладоши. — Хочу! Хочу!