Олег. Путь к себе книга вторая

Янина Сабина

– Ну, до смерти не до смерти, но спину располосовал себе знатно. К тебе сейчас его везут.

– Пусть везут. Ты что хочешь, чтобы я его добил? – засмеялся Харитон, – Тебе самому неохота возиться?

– Хватит балагурить, – невольно улыбнулся я, – позвони мне потом, как у парня дела, серьёзно ли. Совсем молодой парнишка. Ну, в общем, ты понял.

– Хорошо. Позвоню. Сам-то как? Готов?

– Да готов,– отмахнулся я. – Всё. Отключаюсь. Час остался.

– Ну, давай удачи! Не тушуйся там.

– Ладно.

Глава 2

Я вернулся к себе.

Вечером я, как настоятель монастыря, должен буду провести свой первый собор. Готов ли я? Я не думал об этом. Что значит: готов, не готов? Не в этом дело! Главное, могу ли я сделать то, в чём поклялся отцу Окимию перед его смертью, что стало для меня не просто клятвой, а смыслом жизни, как и для него.

Сейчас важно не отпугнуть людей новизной, убедить в её необходимости. И не просто убедить. Нужно, чтобы каждый не только захотел принять нашу с отцом Окимием идею о новом духовном сообществе, но и с готовностью взялся за её воплощение.

Конечно, можно разрушить привычные устои обители одним махом, в приказном порядке. А дальше что? С кем строить новое? С этими же людьми. Других нет, и не будет. И ничего не получится. Нельзя создавать общество, основанное на духовном единении людей, на приказах.

И первое, с чего надо начать, так это с себя. Я должен стать своим, мне должны поверить, увидеть и признать во мне настоятеля. Задача первая – выглядеть так, как монахи привыкли видеть своего настоятеля.

Я подошёл к большому, всю стену спальни, платяному шкафу, где хранилась одежда отца Окимия. Дверца, тихо скрипнув, открылась, и я растерянно замер: сколько тут всего… В обсерватории он был всегда в рясе: в ней работал и в кабинете, и в обсерватории, – а тут! Я понятие не имел, как он одевался на собор. Что же я надеть? Наверное, что-то торжественное, подобающее случаю. Я достал тёмно-красное одеяние и такое же, только чёрное с вышитым золотом крестом на груди, и разложил их на постели. Да и размер… Хотя мы с отцом Окимием одной конституции, да и роста почти одного, да и для широкого покроя монастырской одежды это не так принципиально.

– Молитвами святых брат наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, – произнёс тихий голос за дверью.

Я вздрогнул. Быстро подошёл и открыл её.

За дверью стояли два старца. Внешне они были очень похожи: оба седовласые, небольшого роста и тщедушные. Но стоило приглядеться, как в глаза бросалось их резкое различие.

Один из них, отец Ануфрий – духовник монастыря – маленький, худенький, согбенный под тяжестью лет старец с белой, как лунь, бородой в пояс и сросшимися с нею усами. Большие натруженные кисти его рук, с набухшими синими венами, опирались на посох. Глаза же синие, добрые и лучистые, как у ребёнка, ласково улыбались. Он щурился, но не насмешливо: в последнее время зрение стало сильно подводить его. Наш доктор Харитон жаловался мне, что никак не может отправить его в Элизиум на лечение. Да и от меня отец Ануфрий отмахивался, когда я пытался завести речь о его зрении.

Второй – дед Анисим – тоже маленький и худой. Он ухмылялся в окладистую пегую бородёнку, которая топорщилась встрёпанным веником. На его носу поблёскивали допотопные очки, съехавшие на самый кончик. Выпятив худую грудь, он всем своим видом показывал независимость и превосходство, а в искоса бросаемых на меня взглядах явно читалась неприязнь. Оно

и немудрено, если вспомнить всё, что между нами было.

– Здравствуйте! Проходите, пожалуйста, – сказал я и посторонился.

– Здравствуй, Олаф! – ответил отец Ануфрий и прошёл в комнату.

– Надо говорить: «Аминь», а не кидаться к дверям, – не здороваясь, недовольно проворчал дед Анисим и вошёл в комнату вслед за отцом Ануфрием.

– Как сам? – спросил отец Ануфрий и посмотрел на приготовленный наряд. – Готовишься?

Я кивнул.

Он отечески похлопал меня по плечу.

– Садитесь, пожалуйста.

Отец Ануфрий прошёл к креслу и сел, а дед Анисим даже не обернулся. Как вошёл в комнату, сунулся в шкаф с одеждой, так и рылся там. И что он там потерял?

– Я что хотел, – отец Ануфрий огладил бороду, – брат Олаф, хотя ты и удостоен высокой чести быть настоятелем нашего монастыря, но опыта монастырской жизни у тебя пока немного.

От шкафа донеслось недовольное фырканье деда Анисима. Отец Ануфрий посмотрел в его сторону и продолжал:

– Тебе нужен помощник, который хорошо знает все тонкости монашеского быта настоятеля и может подсказать, как вести себя по нашим традициям.

Я озадаченно сел напротив отца Ануфрия.

– Да, я понимаю. Вы правы, отец Ануфрий. Даже теперь, до вашего прихода, я раздумывал, что нужно надеть на собор. Практических навыков монашества у меня мало, а тем более настоятельства.

– Вот, вот – улыбнулся отец Ануфрий, – вот я и привёл тебе помощника.

– Помощника? – я удивлённо оглянулся на деда Анисима. – Отец Ануфрий, вы серьёзно? И дед Анисим согласен?

Дед Анисим исподлобья глянул на меня.

– Простите, дед Анисим, но вы же меня терпеть не можете! Разве забыли, как хотели сжечь завещание отца Окимия, в котором он завещал мне стать его преемником? Вы же делали всё возможное, чтобы этого не случилось. А теперь что? Хотите мне помогать?

Дед Анисим воробьём подскочил ко мне.

– А и да! Я против, чтоб всякие, разные, мимо проходящие управляли монастырём! Но! – он поднял палец вверх. – А раз так случилось. Так что ж. Я при должности, и никто не отменял. Я, как был помощником настоятеля, так им посейчас и числюсь.

– Да не вопрос! Давайте я отзову вас с должности.

Дед Анисим насупился и засопел.

Отец Ануфрий поднялся:

– А на каком основании? – строго спросил он. – Брат Анисим добросовестно, не щадя себя и, не жалея времени своего, помогал отцу Окимию. Был с ним рядом до последнего вздоха. Он отлично справлялся со своими обязанностями с того самого дня, как стал поселенцем и поступил на службу к настоятелю. Он всю жизнь в этой должности, и я, как духовник нашего монастыря, не вижу возможным и нужным что-то менять в его жизни.

– Но, насколько мне известно, большую часть времени до болезни отца Окимия, дед Анисим служил вахтёром в обсерватории.

– Каким таким вахтёром! – дед Анисим выпятил колесом худую грудь. – Я всегда был при отце Окимия! Тут всегда. Рядом. Вдруг надобность какая!

– Отец Окимий много лет был настоятелем, – ответил отец Ануфрий, – и знал правила монастырской жизни лучше кого-либо. Потому в последние годы нуждался в помощнике, только когда был болен.

– Но, может быть, он сам не захочет быть моим помощником? – я с надеждой посмотрел на деда Анисима.