Ольга, княгиня зимних волков
Шрифт:
К ней, Ведоме, мертвая бабка ни разу не являлась.
Вечером, когда наползли сумерки, Ведома отправилась к отцу. Сейчас он жил там один: после смерти Рагноры Иногостица перебралась в другую избу, не желая, чтобы на ее четверых детей «пялила глаза» мертвая старуха. Изба самой Рагноры стояла прибранная и пустая, к ней даже приближаться никто не хотел.
– Ступай! – Ведома махнула рукой Вайше, которая уже устроилась «сторожить князя» и сидела на укладке нахохленная, будто курица в дождь. – Я сама побуду.
Челядинка с явным облегчением сползла с укладки, поклонилась и вышла; Ведома села на ее
– Хорошо, что ты пришла, – вдруг нарушил ее мысли голос отца с лежанки. Он звучал спокойно, только слабо. – Я и сам хотел за тобой послать, только все забывал. Может быть, тебе мать скажет, чего она хочет? Почему не уходит? Может быть, она желает больше почета… или жертв?
– Мы можем устроить в ее честь новый поминальный пир и позвать знатных гостей, – заметила Ведома. – Всех малых кривичских князей. Даже тех, с кем у тебя нет докончаний. Это будет неплохой способ наладить дружбу.
– Это тебе подсказала она? – Князь сел на лежанке и уставился на дочь. – Позвать князей! Со всех окрестных земель! Как я сам не понял? – Он даже вцепился в растрепанную бороду. – Я думал… Наверное, мать приходит, чтобы напомнить мне… то, что мы с ней решили насчет тебя…
– Решили насчет меня?
Для Ведомы это было новостью. Отец и бабка о ней что-то решили? Рагнора об этом и словом не обмолвилась.
– И чтобы это сделать, я должен позвать князей! Поди скажи, пусть ко мне зайдет Грим! И Берси! Сейчас же!
Князь оживился, даже в чертах лица проглянула прежняя сметливость. Удивленная Ведома вышла и послала отрока в грид за Берси и Гримом. И вскоре услышала, как Сверкер приказывает завтра же на заре отправить гонцов за окрестными малыми князьями: угренским, оршанским, березническим – и даже зоричским, хотя тот смолянам никогда не подчинялся.
– Мы устроим новый поминальный пир! – Сверкер радостно потирал руки. – Мы воздадим матери честь, которая ее успокоит. И она увидит, что я нашел способ исполнить ее волю!
Ведоме он так ничего и не объяснил. Но с того дня князь вновь принялся за дела, и даже Рагнора ему больше не являлась.
Не очень-то князьям было удобно пускаться в путь перед самыми Купалиями, оставляя свой народ без старшего жреца в один из главнейших праздников годового круга. Поэтому многие послали младших братьев или старших сыновей. Тем более, что прошел слух, будто теперь будет назначено состязание, на котором князь выберет будущего зятя.
Но Зоремир из Зорин-городка приехал сам. Недаром же за ним ездил лично Грим, не простой гонец, а воевода и доверенный человек смолянского князя. Зоремир был далеко не юн: у иных в этом возрасте старшие сыновья готовятся получать меч. Двенадцать лет назад, когда его отец, князь Дивислав, погиб в сражении с Ингваром киевским, Зоряше было четырнадцать. С тех пор он звался князем зоричей, но на деле всем правили Сорогость и Гудя – люди Ингвара. Их дружина жила в Зорин-городке, держа в руках устье Ловати – ворота с Днепра на Ильмень-озеро и дальше к Варяжскому морю. Именно за эти ворота, а вовсе не за укладки
Прибыл зоричский гость одним из первых. Услышав об этом, Ведома велела открывать укладки, уже привыкнув, что без нее не обойдется. Но Грим, зашедший поклониться княгине, заодно и передал приказ Сверкера: встречать гостя идти княгине, а дочери даже из избы носа не высовывать.
– Выздоровел батюшка-свет, слава чурам! – Гостислава насмешливо всплеснула руками. – За старое принялся: сокровище свое в ларе хоронить, на свет белый не пускать!
Ведома засмеялась, но не без удивления. За эту весну она почти отвыкла прятаться от гостей. И правда: с чего бы отцу приняться за старое?
– Уж и правда – не задумал ли сватать? – предположил Норима. – Вот и прячет невесту до сроку.
Княгиня сама отправилась подносить гостю приветственный рог. Когда тот вошел, Гостислава окинула его пристальным взглядом, оценивая возможного зятя. Среднего роста, жилистый, с острым носом и рыжеватой бородкой, тот был не красавец, но приятен на вид. Его глаза цвета едва созревшего ореха выражали вызов, но и глубоко спрятанную под ним доброту, и этим он напоминал своего отца, князя Дивислава. Ради такого случая Зорян оделся в красный кафтан с нашитым на всю грудь синим шелком; Гостислава сразу приметила серебряный торсхаммер, такой же, как носил ее муж и многие другие северные русы. Зоремир Дивиславич к ним по рождению не принадлежал, но, воспитанный варягами, невольно перенял многое из обычаев киевской дружины.
Когда было покончено с приветствиями и стол накрыли блюдами и кувшинами, Сверкер кивнул княгине, давая понять, что она может идти.
– Ничего так, на вид парень бойкий, – сообщила она дочери и любопытным челядинкам, вернувшись к себе. – Росточком чуть тебя повыше, живой такой.
– Поглядеть бы! – волновалась Нежанка. – А вдруг и правда – жених наш?
Она имела в виду «жених княжны», но поскольку сама входила в число приданого Ведомы, судьба княжны была и ее судьбой. Мать Нежанки, Доброведа, была среди пленных, доставшихся Сверкеру в ходе последней схватки с Ведомилом. Доброведа отличалась редкой красотой и потому попала в служанки Рагноры. При полонянке была пятилетняя дочь Нежанка. На год старше Ведомы, она стала подругой княжны, и они выросли вместе. Доброведа несколько лет назад умерла, а Нежанка так и состояла при Ведоме. За нее уже не раз сватались, предлагая князю выкуп, – и окрестные жители, и собственные его хирдманы, и даже проезжие торговые гости. Нежанка выросла не менее красивой, чем мать: с округлым румяным лицом, пышного сложения, бойкая, с длинной золотистой косой, она всегда привлекала восхищенные взгляды. Будь Ведома хоть немного завистлива, давно бы уже сбыла ее с рук долой.
– А вот он назад пойдет – и поглядите, – предложила Гостислава.
Ведома небрежно пожала плечами: вот была забота! Но любопытная Нежанка убежала к двери и стала сторожить: не зазвучит ли говор у княжьей избы?
Ждать пришлось довольно долго, но вот там стукнула дверь, кто-то вышел. Нежанка глянула в щель приоткрытой двери и суматошно замахала рукой Ведоме: идет! Ведома будто нехотя приподнялась, глянула в оконце. Нежанка пошире открыла дверь и высунула голову. И тут же ойкнула.