Ольга, королева русов. Вещий Олег

Васильев Борис Львович

— Это — понимаю. Пойму и дальше, если ты, боярин, не будешь ходить вокруг да около.

— Чем меньше ты будешь знать, тем дольше проживешь, — неожиданно зло усмехнулся Хальвард. — Конунг в тебе души не чает, вот что значит одна стрела, выпущенная точно и вовремя. Кто такой Тридцать шестой?

— Тридцать шестой? — удивленно спросил Ставко. — Это с какого боку считать?

— Забудь, воевода. — Хальвард не сомневался в искренности молодого славянина. — Когда-то конунгу понадобилась твоя стрела, теперь о том же прошу я. Не для

себя — ради великого общего дела.

— В кого же эта стрела должна быть направлена?

— В того, кто подал Берсиру кубок с ядом.

— Я не убиваю женщин, Хальвард.

— Это милость, а не убийство, клянусь памятью своего отца. В Рузе Закиру ждут пытки и мучительная, растянутая на сорок дней казнь. Я обещал ей легкую смерть, помоги мне исполнить мое слово.

Ставко хмуро молчал. Его втягивали в запутанные игры высших ветвей власти, где смерть кого бы то ни было считалась не смертью, а всего лишь очередным ходом.

— Об этом должны знать только мы двое. Тебе придется дать клятву, воевода.

«Он рассчитывает, что мне не уйти живым, — усмехнулся про себя Ставко. — Добро, боярин, уж тут-то я постараюсь…» И, встав, вынул меч и положил его перед собой, как клялись славяне.

— Я принимаю твою клятву, — торжественно сказал Хальвард. — Ты знаешь путь на Рузу?

— Однажды я сопровождал конунга в поездке.

— За бродом начинается земля рузов. Половодье было обильным, и страже, вероятно, придется спешиться, но женщина останется в седле. Лучшего места не найти, но умереть она должна на земле рузов.

— Когда они выедут? — спросил Ставко, подняв меч и сунув его в ножны.

— Больше чем на сутки мне не удастся их задержать. Обязательно возьми пару свежих коней из моей конюшни.

Ставко шагнул к столу, завернул в полотенце оставшееся мясо, переложив его лепешками. Хальвард молча наблюдал за ним.

— Хочешь выехать сейчас?

— Сейчас я хочу спать.

— Кони ждут тебя в моей конюшне. И… и стрела должна быть хазарской.

— Ты мог бы мне этого не говорить, боярин.

5

Утром Хальварду доложили, что коней никто не брал, но Ставко тем не менее исчез из города. Хальвард предполагал это, но сбывшееся предположение на сей раз его не обрадовало. Выскочка-славянин, вознесенный к вершинам власти случаем и непонятной для Хальварда благосклонностью конунга Олега, оказался куда прозорливее. Однако в том, что Ставко выполнит взятые на себя обязательства, боярин не сомневался: он положил меч к его ногам, а славяне никогда не нарушали подобных клятв, «Значит, следов мне не найти, и Ставко пошлет свою стрелу в каком-то ином месте, — подумал он. — Что ж, на сей раз он переиграл меня, однако последний ход останется за мной, любимчик Олега…»

Посол Биркхард, сопровождавший тело Берсира до земли рузов, вернулся на рассвете, и Хальвард рассчитывал, что он проспит до полудня. К этому сроку ему предстояло не просто подготовить Закиру, но и

наполнить ее признания ответами на все вопросы, которые мог задать посол. Он продумал каждое слово, оставалось внушить их домоправительнице, уже подготовленной к легкой смерти на неизвестном рубеже, и он повелел подать завтрак в допросной.

Закиру привели, когда Хальвард с удовольствием закусывал. Отпустил стражу, поманил домоправительницу к накрытому столу. Она отрицательно помотала поникшей головой и, опираясь спиной о бревенчатую стену, медленно сползла на пол.

— Ты вспоминала всю ночь? — Он подождал ответа, но женщина молчала. — И что же ты вспомнила?

— Пощади меня, высокий боярин, — глухо простонала она. — Я еще не стара, я могу послужить тебе.

— Не торгуйся, — поморщился Хальвард. — Легкая смерть часто бывает дороже жизни. Так что же ты вспомнила?

Она молчала.

— Я спросил, женщина.

— Я велела Инегельде приготовить отраву.

— Для кого?

— Для… Для Берсира?

— Правильно, для Берсира. А кто тебе повелел отравить его? Запомни: хазарянин, с которым ты встретилась на лодье, когда вместе с Инегельдой выбирала для Нежданы жемчуг.

— Но зачем? Зачем ему смерть Берсира?

— Не ему; а Хазарскому Каганату. Берсир — смелый и сильный воин, его брат — слаб и беспомощен. Что пообещал тебе хазарянин?

— Золото?

— Золото, волю и возвращение в Хазарию. Согласись, это — добрая цена.

— А почему же я не убежала вместе с Инегельдой?

— Ты начинаешь думать, это хорошо. Ты не убежала вместе с Инегельдой потому, что у вас — разные дороги. Корел обещал Инегельде дикую черную смородину, хазарянин тебе — солнечную кисть винограда. Он намеревался зайти за тобою, но не зашел, и ты потеряла время. Когда ты условилась обо всем с Инегельдой?

— На лодье?

— Верно. Продумай все, чтобы рассказ был искренним. И не проси о пощаде, проси о милостивой казни.

— Ты клялся, высокий боярин!

— Я исполню свою клятву, если ты все расскажешь послу Биркхарду. Заставь его поверить, и ты не доедешь до Рузы. Твоя судьба в твоих руках, женщина.

Биркхард ни о чем не спросил Закиру, и это насторожило Хальварда: он предполагал дотошный допрос. Велев увести домоправительницу, долго молчал, ожидая вопросов. Особенно первого. Но вопросов не последовало, и разговор пришлось начинать ему.

— Я выполнил свою клятву, боярин.

— И далее без пыток, — усмехнулся Биркхард. — Ты — большой мастер допрашивать, но у наших палачей — свои достоинства.

— Допросы под пытками немногого стоят. — Хальварду не понравилось начало беседы. — Особенно когда дело касается женщин. Они начинают вопить при виде палача.

— И ты, без сомнения, выяснил, почему эта женщина вдруг решила отравить совершенно неизвестного ей человека?

— Неизвестного — ей. Но разве ваше посольство было тайным? О нем знала вся Старая Руса.