Олигарх
Шрифт:
Усмехнулся — «у нас»! Я так вжился в этот мир что он для меня стал своим. Рассуждаю, как его абориген: не «у них», а «у нас». И это правильно. Похоже, что я застрял здесь навсегда. Значит — это и мой мир.
Встали мы поздно, в начале десятого. А куда торопиться? Мы что, опаздываем? Умылись, собрались, отнесли вещи в машину, а потом я сдавал номер горничной, которая внимательно пересчитала все наволочки и простыни — не дай бог подозрительная парочка унесет их с собой. Снова позавтракали в закусочной, ограничившись бутербродами с колбасой и тем же самым до отвращения приторным «Буратино», и в одиннадцатом часу утра уже катили по шоссе, радуясь утренней прохладе и свежему ветерку. Солнце укрылось
Честно сказать, я в очередной раз пожалел, что поехал на машине. Не ожидал, что от беременности у Ольги будет такая интоксикация. Похоже, что она сама такого не ожидала — первая беременность у нее протекала гораздо мягче. Но что есть, то есть. Правда, до Одессы осталось совсем немного по меркам конца 20 века — километров пятьсот, не больше. Если судить по атласу автомобильных дорог.
Администратор гостиницы «Континенталь», что на Дерибасовской-5, не подняла взгляда на того, кто подошел к стойке. Она была занята. Есть дела и поважнее, чем праздношатающиеся граждане, которые норовят проникнуть в гостиницу, в которой всего-то пятьдесят номеров. Да и те не для всякого. Сейчас — самый сезон, так что почти все номера заняты. Почти — потому что всегда остается бронь для Особо Важных Персон. И уж точно не для каких-то там рабочих и крестьян. Впрочем — рабочие и крестьяне и не подумают зайти в эту гостиницу, одну из старейших и самых пафосных в городе, они пойдут в частный сектор и снимут комнату в курятнике, рядом с будкой собаки. Потому что им надо подешевле, а хорошо дешево не бывает.
Наконец, администратор дописала бумажку (это был обычный бланк учета), и медленно, как Вий подняла взгляд на посетителя (Поднимите мне веки! Вот он!). И едва не вздрогнула! Вот уж кого она не ожидала тут увидеть, так это подобную личность! Парень, коротко стриженный, очень молодой — лет двадцать на вид, не больше. Довольно-таки красивый, или скорее — мужественный. Жесткое лицо с крутыми скулами, темные глаза, смотревшие остро и чуть с насмешкой. Бросались в глаза его плечи и руки — невероятно развитые, жилистые, просто какие-то нечеловечески мускулистые. Вероятно, такие бывают у спортсменов — пловцов, или гребцов. Да и то вряд ли. В этих руках не было ничего нежного, пухлого, круглого — кроме мышц, выпирающих бугорками. Вздувшиеся крупные жилы переплетали руки, как система маленьких рек вокруг полноводной Амазонки, большие кисти рук пугали — схватит такими руками, и…
Почему-то этой женщине вдруг захотелось, чтобы этот парень схватил ее этими самыми руками и прижал к себе…так, чтобы у нее перехватило дыхание! В животе запорхали бабочки и стало тянуть низ живота. Сейчас она согласилась бы даже на ласки мужа — унылого, рыхлого мужчины с отвисшим торчащим животом, любителя футбола и «Жигулевского». Ей всего-то сорок лет, а постельных удовольствий, которых требует душа и тело — раз, два, и обчелся…хорошо, если раз в месяц. Проклятый импотент!
И вот сейчас она решилась — давно на нее засматривается электрик Володя, и намекал не раз, и не два — совершенно недвусмысленно. А она, верная жена и не сторонница отношений на работе — отфутболивала его раз за разом, и раз за разом чувствовала горечь и досаду — почему бы и нет?! Что ей, похоронить себя, как женщину?! Ну да, у нее пяток лишних килограммов,
Задумавшись, администратор не услышала вопроса, а когда спохватилась, попросила повторить:
— Что, что вы сказали? — и почти с ненавистью уставилась на молоденькую спутницу парня, ужасно похожую на Наталью Варлей. Вот как две капли воды похожую! Сестра? Везет же бабам! Кому-то вот такой самец, с которым хоть на край света убежишь, а кому-то…она представила вялое мужское достоинство своего мужа, которое надо долго и трудно приводить в боевое состояние, и едва не зарычала от разочарования.
А еще — вызверилась и на этого красавца, который сейчас не к добру пришел сюда и подразнил тоскующую по любви душу. Он ей не достанется — никогда и ни за что! Это Мария Львовна знала наверняка, и единственным способом избавиться от наваждения — было выбросить парня из памяти, а для того, выгнать его из гостиницы так, чтобы треск пошел по всей Дерибасовской! Ишь, приперся, ему что здесь, ночлежка?! Тут богатые и знаменитые останавливаются, а не всякая юная шантрапа!
— Мы бы хотели снять номер примерно на неделю — с легкой улыбкой повторил парень, и от этой улыбки трусики администратора намокли, а голос вдруг дрогнул и едва не «дал петуха»:
— Нет свободных номеров! Идите в частный сектор! Там и подешевле будет! — отбрила она, чувствуя, как отпускает возбуждение. Какой бы он ни был красавец-мужчина, какую бы мужскую власть не имел над женщинами (и над ней лично), а она тоже может показать свою над ним власть! Пнет, и полетит он ясным соколом на Молдаванку, снимать угол у вонючей, пропахшей козьим пометом старухи!
— Я же не просил подешевле — пожал могучими плечами парень — Вообще-то я хочу снять самый лучший номер, какой у вас есть. Люкс.
— Нет! Ничего нет! — закусила губу администратор, невольно заглядывая за стойку и рассматривая подругу гостя с ног до головы. Как она и думала — юбчонка девки короткая, из под юбки торчат безупречно гладкие, длинные, загорелые ноги без намека на целлюлит. А у нее, несчастной Маши, уже и растяжки, и «апельсиновая корка», и муж, сука, которого надо раскачивать в постели полчаса, не меньше, а потом он десять раз дернется, кончит и спать заляжет! Ууу…ненавистный!
— И вообще — мы селим в один номер только мужа и жену! А кроме того, нужно командировочное удостоверение, чтобы поселиться, это вам не…это!
Ее несло, и она уже не понимала, что говорит. Она вдруг представила свои ноги на плечах этого парня, его руки на ее бедрах, и ей захотелось заплакать. Ну почему, почему все в мире этим юным сучкам, которые и любить-то мужчин как следует не умеют?! Неужели все, жизнь прошла, и не будет ей больше счастья?! Она бы сделала для него все на свете!
— Мы будем очень благодарны — парень вдруг подмигнул, и приблизил свое лицо близко к лицу администратора. От него пахло зубной пастой и чем-то неуловимым — то ли чувствовались следы хорошего, дорогого одеколона, то ли так пах шампунь, которым он недавно мыл голову. Зубы парня белые, ровные, красивые…будто искусственные! Не то что у мужа — кривые и желтые.
И зачем она выходила замуж за этого придурка? Может еще не поздно все изменить? Тот же электрик — вполне себе симпатичный мужчина, и вдовец. Жена у него несколько лет назад умерла после болезни. Дочка осталась, в прицеп…так это ничего! У нее тоже дочка! Может и сладится? А этого бездельника Кольку — долой!
Администратор вдохнула запах чужого мужчину, глубоко вздохнула, опомнилась:
— Извините, но…
Парень протянул ей паспорт, из которого торчал краешек двадцатипятирублевки, подмигнул: