Олимп
Шрифт:
У центрального навигационного стола стояли Астиг-Че, главный первичный интегратор с Европы, генерал Бех бин Адее – представитель боевых моравеков Пояса, каллистянский штурман Чо Ли (чересчур похожий обликом и голосом на погибшего Ри По, так что Манмуту даже становилось не по себе в его обществе), Сума Четвертый – крепко сложенный мухоглазый ганимедянин в панцире из углепласта, – и паукообразный Ретроград Синопессен.
Европеец приблизился и взлетел на металлический уступ, позволяющий низкорослым моравекам глядеть сверху вниз на блестящую столешницу.
– Осталось менее четырнадцати часов, прежде
Первичный интегратор предпочел говорить вслух вместо того, чтобы воспользоваться общей линией. В помещение накачали нормальное земное давление: оно особенно подходило европейцам, да и прочие моравеки спокойно его переносили. Громкая речь придавала встрече более доверительный характер, нежели болтовня по общей линии, но и не намекала на личные секреты, как личный луч.
39
Мейсон Джеймс (1909–1984) – английский актер.
– Женщина, которая требовала доставить Одиссея, еще как-то напоминала о себе? – спросил Орфу.
– Нет, – как всегда мелодичным, тонким голоском ответил Чо Ли, грузный штурман со спутника Каллисто. – Однако мы направляемся именно туда, откуда поступили сигналы.
Чо Ли пробежал манипулятором-щупальцем по карте, и над столом появилась крупная голограмма Земли. Вокруг ярко светились кольца; бесчисленные искорки перемещались с запада на восток вдоль экватора и с севера на юг вдоль колец.
– Изображение дается в реальном времени, – промолвила крохотная серебряная коробочка на тонких паучьих лапках, заключавшая в себе амальтеянина по имени Ретроград Синопессен.
– Я, конечно, способен считывать информацию с общей линии, – вмешался иониец. – И вас я «вижу» благодаря отраженным радиолокационным сигналам и инфракрасным сканерам. Однако на голограмме могу кое-чего и не разглядеть, потому как слепой, и все такое.
– А я тебе все расскажу, – вызвался Манмут.
И подключив друга к личному лучу для высокоскоростной передачи информации в сжатом виде, принялся описывать парящее над штурманским столом объемное изображение бело-голубой планеты с яркими экваториальным и полярным кольцами, что скрещивались поверх океанов и облаков. Отдельные объекты, из которых они, эти кольца, состояли, блестели на фоне черного космоса.
– Какое увеличение? – осведомился краб.
– Не более десяти, – промолвил Синопессен. – Уровень слабого бинокля. Мы приближаемся к орбите земного спутника, хотя Луна и находится сейчас по ту сторону планеты от нас. Скоро прекратим взрывать ядерные бомбы и перейдем на ионный двигатель. Незачем напрашиваться на лишние неприятности. Скорость уже упала до десяти километров в секунду и продолжает снижаться. Полагаю, в последние два дня вы испытали на себе одну целую двадцать
– А как Одиссей перенес дополнительную нагрузку? – полюбопытствовал Манмут.
Он целую неделю не видел единственного оставшегося человека на борту «Королевы Мэб». Европеец надеялся, что Хокенберри квитируется обратно, однако по сей день этого не произошло.
– Прекрасно, – пророкотал ганимедянин Сума Четвертый. – Правда, почти не покидает своей каюты; впрочем, это его обычное поведение.
– Он говорил что-нибудь о послании, которое мы получили по мазеру? – продолжал иониец. – Насчет этих слов: «Доставьте ко мне Одиссея»?
– Ничего, – откликнулся Астиг-Че. – Только сказал, что не узнает женский голос, что это не Афина, не Афродита и не любая другая из небожительниц, которых он встречал.
– Откуда исходил сигнал? – спросил Манмут.
Активировав яркую лазерную указку в манипуляторе, Чо Ли указал на пятнышко в полярном кольце, ползущее к южному полюсу на обратной стороне прозрачной планеты.
– Увеличить изображение, – приказал штурман искусственному интеллекту «Королевы».
Точка словно выпрыгнула из голограммы, мгновенно заместив собой Землю. Это оказался город, имеющий форму примитивной гантели; длинные стеклянные башни, шары, купола, витые шпили, арки – все состояло из металлических брусьев, мутного оранжевого стекла и света. Манмут вкратце пересказал все, что видит, своему другу.
– Перед нами один из крупных искусственных объектов планетарной орбиты, длиной около двадцати километров, – проговорил Ретроград Синопессен. – Его приблизительно можно сравнить с Манхэттеном до затопления. Судя по всему, внутри находится камень и тяжелое металлическое ядро – возможно, захваченный астероид, обладающий собственным, хотя и маленьким, притяжением.
– Каким именно? – поинтересовался Орфу.
– Примерно десять сантиметров в секунду, – сказал альматеянин. – Достаточно, чтобы человек или неусовершенствованный «пост» не свалился прочь и не умчался в космос после неудачного прыжка, зато при желании мог бы парить, когда ему только вздумается.
– Довольно похоже на Фобос, я имею в виду размеры и гравитацию, – заметил капитан подлодки. – Есть хоть какие-нибудь догадки, кто там живет или чей голос до нас долетел?
– Постлюди возвели орбитальные города более двух стандартных тысячелетий назад, – сообщил первичный интегратор Астиг-Че. – Как вам известно, моравеки считали этот вид уже вымершим: последние радиосигналы умолкли где-то в середине указанного срока, наши астрономы не видели ни одного корабля в окололунном пространстве, не наблюдали следов какой-либо деятельности на Земле, однако не исключено, что часть популяции выжила. Или переродилась.
– В кого? – спросил иониец.
Астиг-Че ответил самым что ни на есть устарелым, загадочным, но чрезвычайно выразительным человеческим жестом: пожал плечами. Манмут взялся было объяснять происходящее другу, но тот, по его словам, уже уловил движение посредством радара и чутких инфракрасных датчиков.
– Позвольте изложить последние полученные нами данные, прежде чем будет принято решение о спуске «Смуглой леди» на орбиту, – промолвил главный первичный интегратор и опустил на штурманский стол весьма человеческую с виду ладонь.