Олимпиада-80
Шрифт:
Макс с интересом смотрел на проходящих мимо него пионеров — в его время увидеть такую процессию было совершенно невозможно.
— Будь готов! — крикнул Макс слова всплывшего из памяти пионерского приветствия.
— Всегда
Макс стоял, с улыбкой смотря в след пионерам, пока те не скрылись из виду, завернув за угол дома.
— Здарова, паренек, что за пионэрами наблюдаешь, не наш небось? — к Максу откуда-то из подворотни подвалил какой-то мужичок, явно несвежего вида.
Макс окинул его брезгливым взглядом.
— Ну не ваш это точно, свой я, — не желая продолжать разговор ответил он мужику.
Тот, не ожидая такого резкого ответа, слегка опешил.
— Ладно, свой не свой, по лицу вижу что наш. Давай знакомиться, меня Лавр Палыч зовут, можно просто Лапа, — протягивая свою заросшую волосами, словно мехом, руку сказал мужик.
Макс пожал ему руку и представился.
— Ну что, Максим, третьим будешь? — пожимая руку спросил Лапа.
— Не пью, — в категоричной форме ответил ему Макс.
— Да ну, правда, что ли? Спортсмен, али больной? — с откровенным изумлением произнес тот, — ну тогда пошли, хотя бы так посидишь, хорошая компания никогда не повредит. А ты я вижу сам не местный, Олимпиаду посмотреть приехал?
Был ранний вечер, солнце уже готовилось к закату, освещая последними лучами землю и Макс, немного подумав и решив, что делать ему все равно нечего, кратко ответил:
— Ну пошли.
— Вот это дело, — обрадованно развел руками Лапа.
Они зашли в подъезд панельной пятиэтажки. Это был обычный коммунальный дом, пройдя по длинному коридору, заставленному разным хламом, они остановились у обшарпанной двери.
— Вот мы и пришли, — сказал спутник Макса, трезвоня в звонок.
Из-за дверей послышались осторожные шаркающие шаги и послышался тихий встревоженный голос:
— Таки кто там? — картавым еврейским акцентом спросил он.
— Таки я, открывай Мойша! — громко заорал в ответ Лапа.
Дверь осторожно приоткрылась и за ней показался тощий сгорбленный старичок с козлиной бородкой и свисающими пейсами из-под кипы.
— Знакомься, наш новый товарищ, — указывая на Макса сказал еврею Лапа.
— Мойша Агвидорович Либерман, — склонившись Максу в пояс представился еврей.
— Смотри чтобы он ничего не стащил у тебя, а то это с виду еврей такой вежливый, а ручки-то знают свое дело, да Мойша? — ехидно произнес Лапа.
— Таки ты тоже не святой, про тебя я в Торе не читал, — обиженно ответил еврей и развернувшись, ушел в комнату.
Макс с Лапой прошли в комнату. Здесь царил полнейший беспорядок.
Макс расположился в старом обветшалом кресле, с огромными зияющими дырами на обивке и торчащим во все стороны войлоком.
Лапа с евреем сели на стулья за кухонным столом, стоящим посередине комнаты.
— Ну что, — сказал Лапа, доставая из-за пазухи бутылку водки, — доставай стаканы.
Еврей покосился на Макса.
— Он не пьет, — упредил его вопрос Лапа.
На столе появились два граненных стакана, в которые тут же была налита водка. Лапа, сильно выдохнув, залпом опрокинул стакан и морщась поднес сильно сжатый кулак себе под нос, занюхивая водку костяшками пальцев.
— Хорошо пошла, родимая, — крякнув сказал он.
Еврей выпил водку маленькими глотками, как будто смакуя, зажмурил глаза от удовольствия и, достав из кармана платок, промокнул губы.
— Ну таки что, давайте продолжим наши уроки, — отодвинув стакан сказал еврей и вытащил из кармана старую засаленную колоду карт.
Он начал показывать своему собеседнику секреты карточного мухлежа. Еврей показывал куда надо прятать карты, как их незаметно доставать и как правильно крапить колоду. Он как фокусник вытаскивал карту одной масти, а в руках у него оказывалась совсем другая; отвлекая своего партнера, он незаметно подтасовывал колоду и делая сосредоточенное лицо, верно называл все карты, находящиеся в руках у Лапы.
Наконец, после долгого урока жульничества Лапа произнес:
— Фу-у-ух, все, хватит пока, — он снова разлил водку в стаканы. Выпив, Лапа обратился к еврею. — Слушай, а ты что в своем Израиле не остался, там с твоим талантом можно золотыми горами ворочать.
— Как же, будешь ты там горами ворочать, — уязвлено ответил тот. — Там не здесь, там работать надо, а все места по моим способностям давно уже кем надо заняты. Поэтому я и вернулся.
— Дважды еврей Советского Союза, — расхохотался ему в лицо Лапа.
Они еще раз разлили водку по стаканам, выпили, и, громко хлопнув в ладоши, Лапа сказал:
— Ну что, давай перейдем к практике, сыграем.
— Я так просто не играю, — в ультимативной форме ответил ему еврей.
— Ладно, — Лапа покопался в карманах и вытащил мятую купюру, — ставлю трешку.
Еврей недоверчиво повертел купюру в руках, посмотрел на просвет, и, вытащив из карманов целую горсть мелочи, отсчитал три рубля.
— Ну и еврей, всю мелочевку выгреб, — едко произнес Лапа, — дай сюда, — он выхватил колоду из рук еврея, и стал перетасовывать карты.
В это время входная дверь с шумом широко распахнулась и в комнату ввалился еле держащийся на ногах мужчина, от него сильно разило перегаром.
— О! Пескарь пришел, здорово, — радостно поприветствовал вошедшего Лапа.