Олимпиец
Шрифт:
Первым делом Лери закрыла ставни, небо исчезло, и сразу ощущение пространства и бесконечности сменилось замкнутостью военного бункера.
– Дорогая, давай поговорим! – На губах Друза застыла фальшивая улыбка. Лери невольно огляделась. Так может улыбаться человек, которого жена застала в спальне в объятиях любовницы.
Но Друз был одет, и любовницы рядом не наблюдалось.
– Может быть, пригласим сюда Клио? Кажется, ты собирался устроить любовь втроем? – спросила Лери. Но шутка получилась не игривой, а грубоватой.
Друз опустился на кресло, сцепил руки в замок. Взгляд его сделался
– Лери, ты должна уехать вместе с нашим малышом на Острова Блаженных, – предложил он севшим голосом.
– Вот как? Ты что-то утаил от других, Лу, – она уселась рядом с ним, провела ладонью по его щеке. – Что именно, дорогой? – Таким тоном мог бы разговаривать следователь с подозреваемым.
– У нас никогда не было тайн друг от друга, Лери, не так ли?
– Ну конечно, милый, мы все делали сообща. Во все передряги попадали вместе. Правда, обычно еще во всех наших приключениях принимал участие Марк – в той или иной мере. Хотя, по сути, он и сейчас тоже участвует. На расстоянии.
Лери изобразила улыбку, как бы всем своим видом показывая: «Говори, не бойся, милый, я тебя не съем».
– Дело в том, что… – Друз откашлялся. – Я думаю, что этот треклятый катер… Может угробить нашу планету.
– Ты ничего не сказал об этом Сулле.
– Это всего лишь догадка. У меня нет доказательств.
– Так что же ты утаил, дорогой?
– Один факт… Про бомбу.
– Ну да, Сулла предположил… – Лери запнулась. – Разве наши саперы не могут разминировать бомбу за три месяца? За что им тогда платят деньги? Или у них дрожат руки с перепою?
– Это не простое оружие, Лери. Это замаскированная под корабль хронобомба.
Лери почувствовала, что у нее вспотели ладони, а во рту пересохло.
– Ты не ошибся? – спросила она наигранно бодро. – Ты ведь часто ошибаешься… так ведь?
– Я не ошибся. У меня есть подозрение, что бомба очень мощная. И спастись… тем, кто попадет под удар, не удастся. Не исключено, что наша планета вообще исчезнет. Или так пострадает, что на ней прекратится жизнь.
– Но ведь этот катер не так велик.
– Дело не в размере. Принцип устройства – вот что главное.
У Лери мелькнула надежда, слабая, тусклая надежда:
– Скажи, что ты это выдумал, чтобы меня напугать.
Вид у Друза в этот момент был самый нелепый. Он шевельнул губами.
Лери внезапно успокоилась, во всяком случае внешне, и спросила тихим севшим голосом:
– Так почему ты решил, что это хронобомба, к тому же такая мощная?
– Когда-то в Норике лет сорок велись работы по созданию подобного оружия, но после двух-трех испытаний на астероидах отказались от этой затеи – риск был очень велик. Я понял, что нам подсунули, когда догадался установить, из чего сделан прочный корпус катера. Это сплав G-7, который специально создали для экспериментальных образцов. Сплав этот используют в технополисе. Но не при строительстве кораблей. Тогда я просканировал катер, убрал на вирт-модели все перегородки и получил схему хронобомбы. Три контура. Три спирали времени, усиливающие друг друга. Кто видел их хоть раз, узнает сразу. Они так же узнаваемы, как модель атома или схема Солнечной системы.
– Когда она
– Я же сказал: не знаю. Может быть, через три месяца. Может быть, завтра.
– Что будет с Лацием?
– Тоже сказать не могу.
– Но зачем понадобился пилот? Для маскировки?
– Наверное. Чтобы мы приняли корабль как родной и ничего не заподозрили.
– То есть корабль взорвется, когда окажется на Лации?
– Нет, не то. Он может взорваться и в космосе. Я не знаю всех параметров…
– Но это же наш, лацийский, корабль!
– Нет, дорогая, это копия нашего корабля. Как пилот – копия нашего легионера. Внутрь встроена адская начинка. Если это чужие… извини, безумная версия… но, если это чужие, возможно, они просто скопировали найденный корабль и вставили туда бомбу.
– Зачем?
– Что-то вроде мины на дороге цивилизаций. Кто нашел, тому не повезло.
Лери задумалась. Несколько минут они сидели молча.
– Пояс шахида, – сказала она тихо.
– Что?
– На Старой Земле когда-то люди взрывали друг друга, привязывая к телу пояса со взрывчаткой. Примерно так взорвал себя один нер во время войны за Дубль-Марс. Я помню об этом памятью деда. Теперь этот пояс привязан к нашей планете.
– Через полчаса мы возвращаемся на Лаций. На вилле у Манлия Торквата совещание. Будет консул. Я должен лететь. Уже связался с Марком.
– Ты хоть знаешь, что нам делать с этим подарочком чужих?
– Понятия не имею.
– Его нельзя куда-нибудь отправить? – с надеждой в голосе спросила Лери.
– Нет.
– Почему?
– Долго объяснять… – Он запнулся, набрал побольше воздуха и выпалил: – Лери, ты должна улететь. Ты и наш малыш. До утра есть время – никто не знает о результате сканирования, нет паники, и есть свободные места на стартующем утром звездном лайнере. Через неделю ты окажешься на Островах Блаженных.
– Друз, по-моему, ты забыл, что мы – патриции. Мы не можем сбежать, как шайка жуликов, воспользовавшись инсайдеровской информацией.
– Я остаюсь! – гордо объявил Друз. – И вообще, я мог бы тебе ничего не говорить…
– Во-первых, я не кусок мяса, который можно загрузить на корабль, я имею право принять решение сама, – напомнила мужу Лери. – Во-вторых, я знаю про взрыв планетоида. Твое предложение уехать лишь подтверждает гипотезу, что наш случай из той же серии. В-третьих… – Ее глаза сверкнули мрачным огнем. И Друз не мог сказать, что в них – решимость, ненависть или презрение. Или все вместе. – Даже если будет решение об эвакуации детей, и Лу покинет планету, я останусь.
– Ты хочешь поставить нашего сына в общую очередь? – изумился Друз.
– Лаций – одна семья.
– Это старые байки, Лери! – отмахнулся Друз. – Вот увидишь, как только объявят об этой дурацкой бомбе, все кинутся к кораблям, помчатся наперегонки, позабыв, кто патриций, а кто плебей.
– Не говори ничего больше!
– Но…
– Ни слова!
– Совещание только вечером! – сделал последнюю попытку настоять на своем Друз. – Тебе совершенно необязательно туда ехать. На космодроме пересядешь на звездный лайнер. Лери, я сойду с ума, если ты останешься. – Он сжал ее руки с такой силой, что она вскрикнула. – Что мне сделать, чтобы ты мне поверила? А?