Олимпионник из Артаксаты
Шрифт:
Много зрителей собралось у лагеря, где жили участники состязаний квадриг. Здесь с утра до вечера шла деятельная подготовка к Играм. Часть колесниц была укрыта в небольших палатках, другие оставались под открытым небом. Мастеровые подновляли их, красили, ремонтировали. Колесницы всех цветов — строгого чёрного, травянисто-зелёного, ярко-жёлтого, тёмно-вишнёвого — ждали своего часа. Иногда к ним подводили четвёрки коней, как правило одной масти, и запрягали. Затем квадриги уводили за лагерь, к месту тренировок.
У ипподрома и стадиона также было многолюдно. Но
За каменной оградой Альтиды — священной территории города — над многочисленными жертвенниками и алтарями курился дымок. Там сжигали животных, принесённых в жертву богам. Над городом кружили хищные птицы, надеявшиеся поживиться куском мяса. Однако это было бы плохим предзнаменованием для тех, кто приносил жертву, так как означало бы, что боги отвергают подношение. Правда, птицам, парившим в небе, редко удавалось выхватить добычу — их отпугивало скопление людей. К тому же они могли без всяких помех полакомиться внутренностями, выброшенными тут же в воды Алфея.
В эти дни в Альтиде было особенно многолюдно. Приезжие рассматривали скульптуры, установленные вокруг храма Зевса, восхищались мастерством их создателей. Из-за толпившейся публики не так-то легко было попасть внутрь храма, где находилась огромная скульптура бога богов, громовержца Зевса.
Выйдя из Альтиды, люди разбредались по окрестностям Олимпии, по торговым рядам, собирались у площадок для увеселений, где наиболее смелые соревновались в силе и меткости, поднимая тяжёлые камни и метая в цель небольшое копьё.
Мимо одной из таких площадок прогуливались, о чём-то беседуя, двое чужестранцев — те самые, что помогли укротить коней Деметры. Вдруг старший из братьев, Карен, остановился как вкопанный, резко преградил левой рукой дорогу младшему, а правой схватил на лету пролетавшее рядом копьё, которое незадачливый метатель пустил мимо цели. Подойдя к барьеру, Карен поднял руку и, почти не целясь, гневно метнул копьё в деревянный щит, укреплённый на бревне. Острие вонзилось в центр круга. Служитель с трудом вынул копьё и молча подал его чужестранцу. Новый бросок, ещё сильнее прежнего, — и копьё со свистом воткнулось в прежнее место.
— Клянусь Зевсом, этот варвар вполне мог бы стать участником Игр, — с удивлением сказал один из зевак своему приятелю, широколицему простолюдину.
— Разве только через четыре года, — отвечал тот. — Ведь желающим следует записываться за двенадцать месяцев до Игр.
Между тем братья продолжили свой путь, который привёл их к воротам палестры. Двое вооружённых стражников охраняли вход в здание.
— Мир и успех благородным деяниям славной Олимпии, — произнёс старший. — Мы с братом — земляки поединщика Вараздата и хотели бы повидаться с ним.
— Боги Эллады хранят Олимпию! — ответил один из
Сказав так, воин выпрямился и прижал на мгновение правый кулак к груди, давая понять, что разговор окончен и что он и так недозволенно долго говорил на посту.
Карен молча кивнул ему и вернулся к брату:
— Мы скоро увидим Вараздата. В полдень он выйдет к нам.
Разговор братьев был прерван появлением небольшой колесницы, которой правил черноволосый юноша. Рядом с ним сидела девушка. Богатая одежда, великолепное убранство двух игреневых коней, изысканные жесты, манера держаться подчёркивали их знатное происхождение. Оставив коней на попечение мальчишек, надеявшихся на вознаграждение за свой труд, они легко соскочили с колесницы.
Подойдя к братьям, Деметра — а это была она — без всякого предисловия сказала:
— Я была уверена, что увижу вас здесь. А это мой брат Никандр.
— Почёт и уважение доблестным гостям Олимпии, — приветливо произнёс юноша. И тут же добавил, не дожидаясь ответа на приветствие: — Деметра и я пришли, чтобы выразить свою благодарность вам и поединщику, который спас мою сестру от гибели, а всю Олимпию — от несчастья и позора. Видели ли вы его сегодня? Нам сказали, что он в палестре.
Деметра перебила брата:
— Все говорят о его смелом и благородном поступке. То, что могло стать плохим предзнаменованием, расценивается теперь всеми как хороший признак, как добрый жест богов. Но кто этот храбрец? Не могли бы вы сказать о нём что-нибудь?
— Тот, кем восхищается Олимпия, наш соотечественник, выходец из горной страны Армении. Имя его Вараздат. Вараздат из Артаксаты, древней столицы нашего государства. Он храбрый воин и известный атлет, — сообщил старший из братьев, Карен.
— Чем же прославился Вараздат как атлет? — спросила Деметра. — Если он действительно поединщик, то, видимо, новичок в этом виде агона. Ведь его мужественное лицо не носит на себе никаких следов кулачного боя!..
В голосе Деметры звучали нотки недоверия.
— Вараздат не новичок в кулачных боях. Ведь к Играм в Олимпии допускают лишь наиболее достойных — тех, кто подтвердил это право в других состязаниях с сильными противниками. Ты, наверное, слышала о варваре — так ведь называют у вас чужеземцев? — который побил в прошлом году всех поединщиков на состязаниях в Дельфах. Так вот, это был Вараздат! — отвечал несколько запальчиво младший, Арсен, хранивший до того молчание. — Но и это не всё. К кулачным состязаниям в Дельфах он был допущен потому, что отличился до этого в Гелиополе, где на арене городского цирка сражался с двумя голодными и свирепыми львами. Это были сильные животные. Но Вараздат одолел их. Правда, в схватке со львами он получил глубокую рану — о ней и сегодня напоминает шрам на его спине.