Олимпия
Шрифт:
– Ты мог сказать, предупредить о своих планах, - прошептала Лима, - чтобы не сваливать на меня это разом.
Он был рядом с ней, напротив нее, их разделяло не больше десяти сантиметров. Лима чувствовала его запах.
– Прости. Я не мог.
– Хорошо, теперь все равно ничего не изменить. Так? Нет никакого шанса, что ты останешься?
– У каждого свой фронт, Лима. Мы ведь на войне, помнишь?
Она бросила взгляд в сторону Олимпии. Не было таких слов, которые способны описать ее ненависть
– Пора, - произнес Клеон, - я не люблю долгие прощания.
Лима подняла на него глаза, не боясь, что он прочитает в них все.
И он прочитал.
– Я еще не мертв, Лима. Я иду туда не для того, чтобы умереть. Особенно теперь.
Она кивнула.
Но как же все это несправедливо!
Ей удалось сдержать слезы.
– Я думала, мы побудем дольше, - произнесла она.
– Таис разрешила мне.
– Прости, - хмурится Клеон. Его руки поднимаются и сжимают ее плечи. От них идет мощный электрический разряд. Лима дышит с трудом.
– Будь моя воля, я бы остался?
Дальше он делает то, чего она боялась и о чем одновременно страстно мечтала, что часто видела во снах. Клеон наклоняется и целует Лиму в губы. Этот поцелуй, жадный, стремительный, горячий, как лава, она запомнила на всю жизнь. Самый первый. Не похожий на все другие, будущие.
Миг? и Клеон резко отстранился. Лима машинально схватила его за куртку и притянула к себе, прижалась лицом к груди. Илот снова обнял ее, замыкая руки в жесткое кольцо.
Так Лима могла бы провести всю жизни. Не сходя с места, не отрываясь от него, не дыша.
Но они дошли до конца отмеренной им дистанции - пора было прощаться.
Почувствовав момент, Лима и Клеон разорвали объятия одновременно. Оба выглядели ошеломленными, точно пережили самое ужасное потрясение в жизни.
– Не все потеряно. Мы победим. Помни меня.
– Любишь ты пафосные речи, - улыбнулась она, ощущая себя растерянной и виноватой. Но лишь чуть-чуть. На самом деле, Лима была счастлива - именно так, вероятно, впервые в жизни. Даже нотки горечи в этом ощущении не могли ничего испортить.
– Такой уже есть.
Его руки стиснули ее пальцы, до боли, а затем разжались.
– Мне пора.
– Будь осторожен. Ты обещал вернуться.
– Клянусь, мы еще увидимся.
На прощанье он подарил ей свою знаменитую бесшабашную улыбку. Лима оцепенело наблюдала за его бегом по крыше цеха. Что-то крикнуть? Остановить? Броситься следом?
Не имеет смысла. Так можно лишь все испортить. Лима облизнула губы, прокручивая в памяти тот безумный поцелуй.
Ты и не подозревала, как это бывает на самом деле, верно, спросила Мятежница.
Точно. Не подозревала.
Клеон исчез. Лима подошла к краю крыши и посмотрела вниз, испытывая сильное желание прыгнуть.
16
–
Карри появился перед ней неожиданно, загородив проход. Лима недоуменно посмотрела на него.
– Поговорить о чем?
– О границах и власти.
– Блондин считал себя ловкачом, не лезущим за словом в карман. Его усмешка выглядела отвратительно. Сам он был отвратительным.
Тренировка закончилась не так давно, и Лима не чувствовала в себе сил препираться и выяснять отношения. Она возвращалась с ужина, на который группа отправилась после вечернего душа, и отстала. Получилось как-то само собой. Мысли ее всецело занимал Клеон, и воспоминания о том коротком мучительном свидании еще не потеряли свою яркость.
В проходе, соединяющем столовую и казарму, Карри и подстерег Лиму. Видимо, прячась в тени, ждал за углом бокового ответвления.
Смешно, но они действительно были здесь одни. Девушка слышала голоса, эхом отдающиеся от бетонных стен, но самих новобранцев не видела. Казалось, это говорят призраки.
– Никого, только мы, - сказал Карри, стоя перед ней.
– Чего тебе нужно?
– Хочу попросить тебя по-хорошему. Откажись от них, пусть перейдут ко мне.
– Блондин прищурился.
– Неужели ты не понимаешь, что в группе может быть только один лидер? А кто подходит на эту роль больше, чем я?
– Уверен?
– Конечно.
– Слушай, я не собираюсь играть в эти игры, - сказала Лима.
– Лидеры, подчиненные? мне наплевать? Мы проходим начальный этап обучения, только и всего.
– Но именно здесь закладываются основы!
– воскликнул Карри.
– Думаешь, за нами не наблюдают, не делают выводы?
– Что с того, если так?
Блондин осклабился.
– Командование выявляет потенциальных лидеров. Мне нужно показать себя.
– Так вот в чем дело. Тебе хочется командовать?
– Я стану сержантом, - сказал Карри, громко скрипнув зубами, - и это будет лишь начало, поверь. Я пойду дальше, дослужусь до генерала. Грядет война!
Лима молчала. Она злилась, с каждой секундой все больше.
Карри не унимался:
– У меня план, но ты мешаешь мне его осуществить. Скажи, ты нарочно это делаешь, да?
– Делаю что?
– Ты расколола группу как раз тогда, когда я собирался взять ее под контроль.
– Ты много на себя берешь, Карри. Остынь. Мы здесь не для того, чтобы устраивать грызню. Мы не олимпийцы.
Блондин пренебрежительно скривился.
– Ты меня не слышала?
– Слышала. Я сказала, что не играю в эти игры. Ребята пришли ко мне сами, я никого не агитировала. Мне не нужны власть и контроль.