Олимпийские игры
Шрифт:
— Какой круг идет?
— Шестой!
— Нет, пятый!
— Беру богов в свидетели, что шестой!
— А всего им надо проскакать мимо стартового столба двенадцать раз!
— Смотрите, смотрите, они приближаются к Тараксиппу!
— Кому суждено сегодня погибнуть на этом месте? — Смелее! Смелее вперед, отважные возничие! — Что такое Тараксипп, Каллий? — закричал, чтобы быть услышанным в общем шуме, Лин.
— Видишь на повороте, в самом опасном месте, круглый алтарь? Это и есть Тараксипп, «ужас лошадей». Здесь происходит большинство несчастных случаев.
— Почему?
— Потому,
— Это правда, Каллий?
— Кто знает? Одни считают так, а другие говорят, что при крутом повороте к финишу лошади просто пугаются своих собственных теней в лучах утреннего солнца!
Едва Каллий успел договорить, как раздался страшный треск. Двое возничих, яростно обгоняя друг друга, столкнулись у Тараксиппа. На них налетело еще несколько. Грохот ломающихся колесниц, ржание лошадей, крики и стоны возничих — все смешалось в один чудовищный грохот. Все пространство вокруг алтаря покрылось обломками. Один из возничих упал под колесницу и запутался в ремнях, но взбесившиеся лошади продолжали мчаться и мгновенно затоптали несчастного юношу. Другой, потеряв сознание и обливаясь кровью, все еще судорожно держал поводья, и кони тащили его по песку…
— Каллий! Каллий! — в ужасе кричал Лин, пряча лицо на плече брата.
— Тише, мальчик, тише, — успокаивал Каллий, сам взволнованный до глубины души.
— Сегодня еще не так плохо! — вмешался опять старик. — Все-таки из десяти пятеро уцелели. А две Олимпиады назад в живых остался только один!
— Но ведь так бывает не всегда, — сдержанно возразил Каллий, глядя на перепуганного братишку.
— Нет, конечно, — спокойно ответил старик. — Я помню немало бегов и с благополучным исходом…
— Пойдем скорее, Лин, — сказал Каллий, — пора на стадион. Сегодня во второй половине дня начинаются состязания по пятиборью. Пожелай мне счастья, братишка…
Олимпийский стадион находился очень близко от ипподрома, у южных отрогов холма Кронос. С одной стороны места для зрителей были устроены на естественном горном склоне, с другой — на специально сделанной насыпи. Здесь, как и на ипподроме, все места были заняты еще до рассвета, но для Лина сберегли местечко друзья Каллия.
— Видишь медные статуи вон там, в углу? — спросил Теллеас.
— Вижу. А что это за статуи?
— Они поставлены на штрафные деньги. Если атлет опоздал или употреблял неправильные приемы, с него брали штраф. На каждой статуе написано, кого оштрафовали и за что. Но дело не в этом. Около статуй подземный вход на стадион. Смотри внимательно, все выйдут оттуда…
Первыми торжественно шли распорядители. Одетые в пурпур, с лавровыми венками на головах, они важно занимали предназначенные для них места. За распорядителями показались атлеты. Медленно, один за другим, сохраняя определенную дистанцию, они обходили круг стадиона, а глашатай объявлял имя каждого из них, имя его отца и город, гражданином которого он был.
— Вот и наш Каллий! — закричали юноши. — Каллий, Каллий, мы приветствуем тебя!
— Каллий, Каллий! — кричал
— Спрашиваю всех вас, собравшихся здесь, — громко сказал глашатай, — нет ли возражений или отводов против участия кого-либо из допущенных к состязаниям? Если кто-нибудь из вас знает дурное об атлете, пусть скажет!
Трижды повторил глашатай эти слова, но зрители отвечали только приветственными возгласами, и атлеты вошли в специальное помещение, чтобы раздеться и натереться маслом. Выйдя снова, уже обнаженными, они приступили к жеребьевке.
Двадцать участников бега разделились по жребию на группы из четырех человек, и победитель получал право участия в окончательном состязании. Таким образом, когда бег всех пяти четверок заканчивался, в финал выходило пятеро победителей, которые должны были оспаривать звание олимпионика, состязаясь между собой.
Вытащив из серебряной кружки распорядителя маленькие, с боб величиной, жребии с надписями, четверо атлетов выстроились у старта беговой дорожки. Каллий попал в первую четверку.
— Занять место нога к ноге! — закричал глашатай.
Бегуны поставили ноги ступня к ступне между специальными желобками, сделанными в нескольких сантиметрах друг от друга, и замерли. Это исходное положение было очень неудобным, но олимпийские правила славились своей суровостью. «Того, кто стартует слишком рано, надо бить», — гласило одно из них, и значение желобков состояло в том, чтобы затруднить нарушение правил при старте. Судьи стояли наготове, держа в руках солидные рогатины…
Затаив дыхание, напряженно ждали сигнала и участники, и зрители. Пропела труба, и бегуны рванулись вперед. Дистанция равнялась одной стадии, то есть 183 метрам, но бежать приходилось по глубокому песку. Снова поднялся многоголосый крик. Кричали, подбадривая себя, бегуны, кричали им в ответ зрители, и атлеты мчались с непостижимой быстротой.
— Каллий, Каллий! — надрывался Лин.
Он весь дрожал от волнения. Да и все на стадионе волновались не меньше мальчика. Яростные болельщики кричали, махали своим друзьям и любимцам, вскакивали с мест, размахивали плащами, обнимали соседей или ссорились с ними.
Как молния промчался Каллий мимо своих друзей и первым достиг финишного столба. Грудь юноши тяжело вздымалась.
— Каллий победил! Каллий прибежал первым! — в восторге кричал Лин.
— Он бежал прекрасно. — серьезно ответил Теллеас. — Но самое трудное еще впереди. Ведь ему предстоит состязаться с лучшими из лучших!
Еще четыре раза выстраивались у старта. Еще четырежды захлебывались от восторга зрители, приветствуя победителя.
И наконец, на поле осталось только пять человек. Кто из них станет первым олимпиоником? Кому суждена победа?
Лин со страхом смотрел на четверых юношей. Все они далеко опередили соперников, каждый в своей четверке, и все они выглядели такими могучими, что стройный Каллий казался хрупким рядом с ними. Удастся ли ему победить их!
— Какие атлеты! — крикнул кто-то среди наступившей напряженной тишины.