Оллвард. Разрушитель судеб
Шрифт:
Чарли мог и дальше скакать на восток, лелея надежду, что вековые деревья скроют его от погони. Однако Адира располагалась в противоположном направлении – далеко на западе, прямо через вражескую территорию. Чарли вспомнил свою мастерскую, скрытую под разрушенным храмом. Пространство, заполненное перьями и чернильницами, штампами и восковыми печатями.
«Там я буду в безопасности. – Это Чарли знал наверняка. – До самого конца. До гнили завоеватели добираются в последнюю очередь».
К сожалению, путь в Адиру проходил слишком близко к Аскалу. Тем не менее Чарли не знал,
– Не знаю, что мне делать! – пожаловался он своей лошади.
Но та успела уснуть и никак не отреагировала.
Чарли состроил гримасу, глядя на нее, а затем свернул пергамент в трубочку и потянулся к седельным сумкам, в которых лежали вещи и еда. «Этого хватит, – отметил он, проверяя запасы. – Хватит, чтобы добраться до ближайшего города, и даже останется».
Он не стал разводить костер – слишком рискованно. Да и попытайся он это сделать, не факт, что у него бы получилось. Будучи беглецом, большую часть времени он скрывался в городах, а не в дикой глуши. Неподалеку всегда находились какая-нибудь захудалая таверна или погреб, где можно было переночевать, а фальшивой монетой или поддельным документом Чарли всегда мог обеспечить себе ночлег.
– Я ведь не Сораса, и не Эндри, и не Дом, – пробормотал он, отчаянно желая, чтобы кто-нибудь из Соратников оказался сейчас рядом с ним.
Он бы обрадовался даже Сигилле, которая за мешочек золота лично затащила бы его на виселицу.
И даже Корэйн, хотя в этом безлюдном зимнем лесу от нее было бы не больше толку, чем от него самого.
Сердитым движением он плотнее запахнул мантию. От нее несло дымом, но за этим зловонием по-прежнему можно было различить запах Воласка. Запах качественной шерсти, пролитой гожки и жаркого, потрескивающего пламени в каминах трекийского замка, оставшегося далеко позади.
– Здесь я ничем не могу быть полезен. – Как только слова повисли в воздухе, он испытал облегчение, пусть говорить было не с кем. – Возможно, они меня слышат, – добавил Чарли, печально глядя на звезды.
Они словно насмехались над ним. Если бы он мог сбить их с небосвода одну за другой, то сделал бы это незамедлительно. Но он лишь ударил мыском сапога по земле, расшвыривая по сторонам камешки и палые листья.
На глаза снова навернулись слезы. В этот раз он подумал не о звездах, а о Соратниках. Корэйн, Сораса, Дом, Сигилла, Эндри. Даже Вальтик. Все они остались позади. Все они сгорели дотла.
– Теперь они стали призраками, – прошипел он, вытирая глаза.
– Уж лучше быть трусом, чем призраком.
По его позвоночнику словно пробежала молния, и Чарли с трудом удержался на ногах, не веря своим ушам.
Чарли знал этот голос так же хорошо, как свои перья или печати, которые кропотливо вырезал собственной рукой. Он звучал мелодично и напевно, а в словах, произнесенных на Верховном языке, едва угадывались нотки мадрентийского акцента. Однажды Чарли сравнил этот голос с шелком, скрывающим кинжал. Он был мягок и опасен, а также невероятно прекрасен, пока его обладателю этого хотелось.
Чарли моргнул и мысленно поблагодарил лунный свет,
Убийца стоял в нескольких ярдах от него и даже не пытался сократить безопасное расстояние. На его поясе висела знакомая Чарли рапира, легкая и предназначенная для быстрого обмена ударами. Но настоящую опасность представлял бронзовый кинжал, спрятанный под туникой Гариона. Каждый убийца-амхара носил такой при себе, поскольку он был символом принадлежности к самой лучшей и смертоносной Гильдии во всем Варде.
Чарли едва ли мог дышать, не то что говорить.
Гарион сделал шаг вперед. Его размашистая походка таила в себе уверенность и смертельную угрозу.
– Но я не считаю тебя трусом, – продолжил Гарион, приподняв затянутую в перчатку руку. – Ты весьма отважен, когда того захочешь. Сколько раз ты побывал на виселице? Трижды? – Он посчитал на пальцах. – И при этом даже ни разу не обмочился.
Чарли не смел пошевелиться.
– Ты мне привиделся, – прошептал он, молясь, чтобы мираж не исчез.
«Даже если это игра воображения, надеюсь, он задержится».
Гарион лишь улыбнулся, обнажив белые зубы, и подошел еще ближе. Его темные глаза сияли в ночном мраке.
– Умеешь же ты обращаться со словами, жрец.
Чарли медленно выдохнул, ощущая, как к его ледяным рукам возвращается чувствительность.
– Я понял. На самом деле я никуда не сбежал. Я зашел в город и сгорел вместе со всеми ними, так ведь? Я умер, а ты…
Убийца склонил голову набок.
– Значит ли это, что я могу принести тебе рай?
Чарли поморщился. Его щеки покраснели, несмотря на холод, глаза жгло от подступающих слез, а мир перед ними расплывался.
– Прости за прямоту, но ты ужасно некрасив, когда плачешь, – произнес Гарион. Его силуэт терял четкость и слегка дрожал.
«Он ненастоящий. Вот уже и исчезать начал. Это лишь сон внутри сна».
От этих мыслей слезы потекли еще сильнее, и Чарли не перестал видеть даже луну.
Однако Гарион не исчез. Чарли чувствовал исходящее от него тепло, затем ощутил, как шершавая перчатка касается его лица. Не думая, что делает, он схватил руку Гариона. Он узнал бы ее из тысячи, хоть сейчас ее и скрывали несколько слоев выделанной кожи и меха.
Медленно моргнув, Чарли снова посмотрел на Гариона. При свете луны тот выглядел бледным, но его темные глаза сияли, как живые. Настоящие. В этот момент мир остановился. Даже ветер перестал шевелить ветви деревьев. Даже призраки, населявшие память Чарли и Гариона, застыли на месте.
Покой длился недолго.
– Где ты был? – хрипло спросил Чарли, отпустил руку Гариона. Он сделал шаг назад, пытаясь сохранить остатки достоинства и не шмыгнуть носом.
– Сегодня? – Гарион пожал плечами. – Ну, сначала я наблюдал за тобой, хотел узнать, ринешься ли ты в объятый пламенем город. Кстати, спасибо, что не стал этого делать, – ухмыльнулся он. – Пусть теперь ты герой, по крайней мере, здравый смысл еще при тебе.