Оловянная корона
Шрифт:
– Теперь давайте ветряки покажу, - снова заговорил Игорь.
Войл нахмурился. Чудной человек, ведь и лет ему немало, и по-кантийски речь ведет, но любое слово - загадка. А что делать, не переспрашивать же? Ему и права никто не давал. Если уж его светлость молчит, то ему и подавно рта никто раскрывать не велел. Тоже ведь, стражник без году неделя. Да и не надо ему ничего говорить, так разберется.
Было бы что сложное, а то ведь больше туману напустили. Ветряки на самом деле оказались мельницами, только не на реках которые, а от порывов ветра работающие. Фергус видел такие, ничего особенного. На реках, конечно, сподручнее. Ветер, он сегодня есть, завтра его нет. А вода,
– Эти ветряки наш генератор и питают. Повезло, Эммануилыч заказал его, когда кинетики еще домой пробирались по Окнам за всякими вещами для быта.
Войл неодобрительно посмотрел на Игоря - умеет же человек о таких простых вещах так мудрено разговаривать. Да еще и ошибается постоянно. Не "гейнератор" питают, а их, людей. Известно, что хлеб, он из муки, а мука изо ржи, только когда перемелют ее. Для этого ветряки и нужны.
А может, на этого Игоря имя так действует. Ведь всякому известно, что нарекут ребенка Арси - всю жизнь промучается, места себе не найдет нигде толкового, а вот Руби наоборот - удача всю жизнь улыбаться будет. Его вот тоже неплохим именем нарекли, Фергус - значит ученый. И точно, уж Войл в этой жизни все знал, а если не все, то многое. Сам он, по крайней мере, думал именно так.
– А у вас... в общине, - сказал после некоторого колебания сир Айвин, - есть старичок один.
– Бороденка обрубленная, нос картошкой. Сам маленький, сгорбленный.
– Знаю, знаю, - недовольно отмахнулся Игорь.
– Демидыч. Вернее старший научный сотрудник Демидов Виктор Палыч. Был... А сейчас совсем из ума выжил. Присматривать за ним приходится, все-таки десятка как-никак.
– Я так почему-то и подумал, - ответил полубог.
Они прошли до самых деревьев, за которыми начинался редкий лес. Было видно, что здесь похозяйничал человек: где-то землю разворотили выкорчеванными пнями, где-то виднелись толстые окровавленные колоды, неубранные или нарочно оставленные здесь. Фергус шагнул было вперед, но Игорь жестом остановил его.
– Там ничего нет, стражник. Здесь мы рубим мясо - в основном свиней и птицу. Все что вырастим сами или наторгуем внизу.
– А что вы предлагаете?
– Алтын, - негромко ответил Халиль. Надо же, оказывается, слушал все это время.
– Золото, - подтвердил Игорь.
– Ко всему прочему тут есть небольшая штольня. Мы, конечно, ее укрепили как могли, хотя внутри все равно страшновато. Но, когда нужно золото, приходиться спускаться. Месторождение очень богатое.
Фергус заметил, как блеснули глаза Халиля, как разбойник закусил уголок губы, как нетерпеливо сжал руку - да, такому только о золоте рассказывать. Родного брата не пожалеет за пригоршню серебряных топоров. Хотя нет, этот сам не убьет, скорее уж продаст в рабство, что с трупа возьмешь - ничего, а вот за невольника хоть кое-что выручишь.
Какой толк господину с этого пройдохи? Роль он свою выполнил, теперь можно на все четыре стороны ногой под задницу. А лучше в Таули, чтобы надежнее.
– Ну как вы тут, освоились?
– со стороны домов к ним шел Михаэль.
Вот этот человек Фергусу нравился, даже очень. Пусть с виду невзрачный, толстый, неуклюжий, но заметно по глазам - человек большого ума. А внешность, ее же не выберешь. Кому-то везет, кому-то нет. Вот взять сира Айвина - красавец каких поискать, или его светлость - может, и не так гладок лицом и мощи в теле поменьше, но тоже стать видна, происхождение. Оно и понятно - благородство, оно внутри человека раскрывает, освещает все нотки души. Не снисхождение и взгляд свысока, а именно благородство. Оно делает любого красивым.
Но ни Войлу, ни Михаэлю прелестного облика от судьбы
– У нас тут, конечно, не райские сады, но условия очень даже ничего, - Михаэль приподнял серебристую корону и оттер пот со лба.
Вот головной убор Фергусу не нравился. Корона - она на то и корона, что носит ее только монарх. Это символ власти. Даже самые знатные лорды ходят с непокрытой головой, а тут... Ну ладно, в чужой лес со своим луком не ходят.
– Да, у вас действительно очень крепкое хозяйство, - заметил сир Иллиан.
– Вам я, конечно, предлагать жить здесь не буду - Вы все-таки лорд, у Вас свои земли внизу, вряд ли Вы согласитесь, но вот Ване и Лене с радостью.
Лорд Лейтли с некоторой опаской посмотрел на свою любо... фаворитку, но та тотчас же тряхнула копной черных волос.
– Дядя Миша, вы уж простите, но мне тут должен титул скоро перепасть, - усмехнулась Хелен, а лорд Лейтли покраснел.
– Да и куда уж я без него, пропадет.
– Ну а вы, Иван, как же? Не надумали осесть наконец, обрести дом?
– Мой дом в России, а не здесь, - ответил сир Айвин.
– Доживать спокойной фермерской жизнью, хоть и среди своих... Не знаю, как-то не то, что ли. Вот если бы у вас было пиво и телевидение со спортивными каналами...
Все дружно рассмеялись, даже Халиль, прищурив свои и без того узкие глаза, несколько раз хихикнул. Фергус нахмурился - пиво он пил, кислятина ужасная, не то что Гоноборское, а вот что за каналы - может, Орлингтонский или Черезмери - и с каким еще "телеевидениеем"?
– На нет и суда нет, - развел руками Михаэль.
– Таки, надеюсь, вы хоть немного погостите. Все вы, - на долю секунды он встретился взглядом с Фергусом.
– Пойдемте тогда на обед.
Они зашагали обратно, в сторону деревни, то разговаривая на незнакомом языке, то перекидываясь парой кантийских слов. Фергус лишь заметил небольшую хижину, к которой тянулись сверху толстенные черные веревки. У ее дверей стоял один из жителей плато с коротким мечом за поясом. Сир Айвин также обратил внимание на дом, задав вопрос о его назначении.
– Я думал, тут и так все понятно, - усмехнулся Михаэль.
– Там у нас Антишлем.
– И что, всегда его кто-то охраняет, или только пока мы здесь?
– насмешливо спросила Хелен.
– Какие все вдруг стали подозрительные, - рассмеялся Михаэль.
– Всегда, всегда. Дежурство там такое. Если что вдруг с Антишлемом случится, то и спрос будет только с одного человека.
– Вы, Михаил Эммануилович, я смотрю, тут всем управляете, никакой демократии, - усмехнулся сир Айвин.
Фергус почесал затылок, где-то он слово это диковинное слышал. Да нет, не слышал - читал в инкунабуле дяди, жреца храма Трех Богов. Как же, как же... Войл так задумался, что от натуги покраснел, да еще волосы дыбом на затылке встали, но все же вспомнил. Раньше, давно совсем, еще до того, как Кантию объединил Харнит Энт, и даже до того, как Кантия распалась из-за междоусобных войн на мелкие королевства; так вот, давным-давно тут было ... нет, не королевство, как же... Точно. РЕС-ПУБ-ЛИ-КА. Вот, и в этой республике во главе стоял король, но только не рожденный королем, а вроде выбранный местным собранием. Чушь, конечно, но дикари - что с них взять. И в какой угодно момент они могли его свергнуть, осудить или даже убить. Вот это бесчинство и называлось демократией.