Ома Дзидай

Гофман Ян

Хм, кто же?..

Победа близилась. Вера в себя – усиливалась. Я выберусь из Куромори⁴⁴. Пополню личный отряд лазутчиков сёгуна. Но расслабляться было нельзя. Не сейчас.

Голову шиноби откинуло вслед за бисэнто. По трупу прокатились судороги. Вскоре он обмяк, повиснув на окропленном клинке.

Разбавляемая спинномозговой жидкостью, из раны вытекала кровь. Белки глаз потонули в красном. Она полилась через край

и из всех черепных щелей мимоходом.

Я успела привыкнуть к мертвецам. Подобные зрелища меня больше не трогали. Уткнувшись в грудь трупа ступней, взялась обеими руками за бисэнто и вынула лезвие.

Сзади донесся до боли знакомый голос:

– Какой это по счету?

Я слишком увлеклась и не заметила тихих шагов за спиной.

Мгновенный разворот. Размашистый удар не глядя. Нападение отразили.

Не растерял сноровку…

– Не с того беседу начинаешь! – с напускной обидой бросил шиноби.

– Наоки! – выплюнула я его имя. Единственное, которое мне запомнилось навсегда.

– Мидори-тян⁴⁵…

Он опасливо отпрыгнул на безопасное расстояние.

Пренебрегая угрозой, Наоки прикрыл глаза и расплылся в милой улыбке. Когда-то давно она покорила мое сердце. Увидев ее очертания через тонкий дзукин, я оторопела.

– Так сколько ты зарубила?

Глаза цвета меда. Обезоруживающий взгляд был преисполнен тепла. От него тяжелой ношей на душу легло смятение. Как и всегда.

– Двадцать, – нехотя поделилась я, не убирая оружие и тщательно следя за движениями возлюбленного.

– Да ну? – изумился Наоки. – Видать, плохи мои дела. Итоги будто предрекли заранее. Недаром сэнсэи прозвали тебя лучшей куноити⁴⁶. Ты никогда не уступала мужчинам. Ни в чем. На моих руках, например, только кровь девяти.

– Дурак! Дурак! – поддавшись чувствам, выпалила я. К щекам лип румянец. Возлюбленный заметил это и хихикнул украдкой. – Как ты можешь?! Нечего нам общаться. Мы враги, понимаешь? Враги!

– Верно, – Он кивнул. – Надлежало бы сразу перерезать друг другу глотки. Но не теперь. Остались только мы. Испытание вот-вот кончится. Сама судьба дарит возможность, и я не упущу ее. Нам надо попрощаться. По-настоящему.

– Мы все обсудили три дня назад. До начала состязания! Забыл, что ли? – сердито напомнила я и попятилась. Прежний пыл остыл. Слова Наоки мучили меня. – Больше нет необходимости.

– Ошибаешься. Тебе хватило сил отпустить нашу любовь. Я не могу похвастаться тем же. На опушке никто не знал, чем все кончится. Меня столько раз пытались убить, но я выжил. Похоже, сами Боги хотят, чтобы мы поговорили. Напоследок.

– Лучше бы ты умер, – не сдерживая слезы, прошипела я. Без злобы. С сожалением.

Во мне с детства воспитывали

образцового шиноби. Предполагалось, что я буду непоколебима. Готова убить любого ради сёгуна. У меня хватало простодушия также считать. До последнего.

И вот Наоки – передо мной. Схватки не избежать. От нее нас отделяют считанные мгновения. А мой возлюбленный добр, ласков и мил, как во все разделенные ночи…

– Не спорю, – рассмеялся он.

– Перестань! – Приступ гнева. Предательски сорвалась первая слезинка.

– Так заткни меня! Иначе буду продолжать. Я должен высказать последнее слово, нужно это тебе или нет.

Его чувства были ясны. К нему я испытывала то же самое. И не могла поднять бисэнто, пока нет опасности.

Мы встретили юность бок о бок. Долго изучали один другого. Переглядывались и поддерживали безымянную связь. Однажды мы познали тела и души друг друга. Решили держаться вместе, помня, что случай оборвет наш запретный союз. И вот он настал.

– Я благодарю тебя. За нашу любовь. – Сердце обливалось потоками крови. – С тобой я испытал то, чего не получил в отчем доме. Как и ты…

– Не нужно… – просила я сдавленным шепотом.

Каждое слово проходилось ножом по душе. Наоки меня совсем не слышал.

– Помнишь, мы мечтали о счастливой жизни вдвоем? О семье?..

Я промолчала.

–… Мы ведь поверили, что сможем. Но загаданное несбыточно, и мне жаль. Как бы там ни было, наша любовь прекрасна. Все равно. По-своему…

– Зачем, Наоки? Что ты делаешь со мной?.. Дурень!..

– Нам ничего не остается. Только биться на радость Коногаве. Ему нужен достойнейший слуга. Иначе и быть не может, – подытожил он.

Ход его мыслей прервало карканье вороны. Она кружила над нами в хмурой вышине. Мы прервались и немного пронаблюдали за ней.

Она прилетела не за падалью. На островах каждый знает, что одинокая ворона – глаза и уши сёгуна. От последних выживших он ждал ожесточенной борьбы.

– Я ни за что не убил бы тебя. Любовь не позволит. Не знаю, пошла бы ты на такое ради меня…

Я захлюпала носом.

–… Да и неважно! Смерть мне не страшна. Мир без тебя будет не тот. Я уверен. А ты должна жить. Ты заслуживаешь победы. Не зря же готовилась двадцать лет…

– Нет…

Никогда не чувствовала себя такой беспомощной и жалкой. Слишком много осталось во мне чисто человеческого.

– Может, есть другой выход?

– Мидори-тян, – Он отвел глаза, силясь выразить, что должен был. Затем Наоки посмотрел в мои. – Не говори глупостей. Если так, мы оба погибнем.

– Разве это плохо?.. Я тоже люблю тебя. Давай покончим с собой вместе?

– Ни за что. Не позволю. Не хочешь драться – заставлю!

Наоки не дал мне опомниться. Он занес над головой меч и произвел режущий удар. Мой клинок сдержал ниндзято.