Омар Хайям. Гений, поэт, ученый
Шрифт:
Да и Тутуш не проливал света на эту загадку.
– Однажды, – задумчиво произнес он, – у Такинских ворот я вонзил в тебя шпору высокомерия. То было испытание. По велению Низам ал-Мулка я приказал следить за тобой…
Омар бросил быстрый взгляд на Тутуша.
– …и охранять. Ты молод и неосторожен. Но теперь, в этот момент решается твоя судьба. Все поставлено на чашу весов. Сам Низам испытает тебя. Будь внимателен.
Омар слушал, ничего не понимая. Все казалось бесцельным и напрасным, если только тот Львенок, который стал теперь султаном, не вспомнил о нем. Но Львенок отступил куда-то далеко, его
Неожиданно раб отодвинул тяжелый занавес. Пустая палата оказалась в действительности только альковом длинного зала для аудиенций, с огромным розовым ковром. В нише сидел мужчина лет шестидесяти, прямой и осанистый. Он занимался бумагами, лежавшими на низких столиках у его колен. Его редкая каштановая борода, тщательно причесанная, лежала поверх серого шелка его жакета. Он что-то отрывисто сказал, обращаясь к группе мужчин, и протянул бумаги тому, кто по виду напоминал секретаря, и ответил на их прощальный салям, когда они, пятясь и кланяясь, вышли через дальнюю дверь.
Тутуш выступил вперед вместе с Омаром. Они остановились, произнесли приветствие и опустились на колени на ковре перед Низам ал-Мулком.
В течение нескольких секунд глаза визиря из-под его косматых бровей внимательно изучали Омара. Затем он взглянул на листы бумаги под рукой:
– Ты – сын Ибрахима, изучающий математику, ученик мудреца Али? Мальчиком ты изучал философию и богословие под руководством суфия Инам Муяфака?
Он говорил живым, хорошо поставленным голосом человека, привыкшего часами выступать перед публикой, так чтобы слушатели не ослабляли внимания. Тутуш, сидевший в стороне отдельно от Омара, не проронил ни слова.
– Мудрец Али пишет, будто ты обладаешь необыкновенной способностью, дающей тебе особую силу. Но все в мире идет от воли Аллаха. Я желаю знать одно. Скажи мне, каким образом тебе удалось предсказать нашему господину султану, который был тогда принцем, исход сражения при Маласгерде и двойную смерть сначала христианского правителя, а затем и нашего собственного господина, да будет благословенно его имя!
Омар почувствовал, как кровь приливает к лицу. О, если бы только он мог придумать некую правдоподобную и благовидную историю! Но он подозревал, что этот человек со строгими глазами и холодным голосом отметет любое притворство.
– Правда в том… – он судорожно сглотнул, – высокородный господин… то была шутка.
Низам раздраженно дернулся:
– Что такое ты говоришь?! Объяснись. Как мог ты так шутить?!
– Но это было. – Теперь Омар почувствовал себя уверенно. Он расскажет правду, как все произошло. – Высокородный господин, я бродил той ночью по лагерям остановившихся на ночлег воинов и набрел на тот из них, где охрану несли турки. Я немного понял из их речи… но не осознал, что тот молодой господин и был принцем. Его учителя допустили дурацкую ошибку, указав ему на какую-то звезду и называя ее звездой Сухейл. По какому-то своему капризу я высказал это пророчество в свойственной им же торжественной манере. Это все.
– Ты резок до неучтивости. – Визирь откинулся назад на подушки. – Как же ты объяснишь факт, что это… шутливое… предсказание… предопределило наступление всех трех событий? Да, исход сражения и смерть двух повелителей?
Омар задумался на мгновение.
– Как
– «На все воля Аллаха». Хотел бы я знать, что побудило тебя произнести эти слова. – Низам говорил так, словно сидевший перед ним Омар был безжизненным предметом, который предстояло тщательно изучить со всех сторон. – Уверен, ты не мог знать день и час рождения короля румиев; ты не в силах был вычислить его гороскоп и влияние звезд при его рождении. Но как ты составил гороскоп султана Алп Арслана?
Тутуш невольно мигнул, учуяв подвох и ловушку за этим обыкновенным вопросом.
– Я и не составлял его, – отвечал Омар.
– Но ты имеешь достаточно навыков, чтобы делать подобные вычисления?
– Конечно. Такими навыками владеет еще не меньше сотни других.
– Возможно. – Брови Низама сдвинулись. – Но все же мне ни разу не доводилось слышать о тройном предсказании, сделанном кем-либо еще. Да и мудрец Али полагает, будто ты одарен необычным даром.
Тутуш, которому Низам поручал выяснить все об Омаре Хайяме, сделал едва заметный жест в знак согласия.
– Сын Ибрахима, разве ты не слышал, что Малик-шах спрашивал о тебе много раз с тех пор, как погиб его отец? – внезапно призвал его к ответу визирь.
– Я не слышал.
Оба поглядели на него, и Низам, похоже, удовлетворился ответами Омара, хотя и никак не показал этого.
– Ты еще слишком молод, чтобы сейчас быть допущенным к шаху. – Визирь словно размышлял вслух. – Ну а раз это твое пророчество, оказывается, было всего лишь… шуткой… тебе следует с особой осторожностью ступать на ковер аудиенции. Я не стану утаивать от тебя, что Малик-шах встретит тебя благосклонно. Но все же слова, сказанные тобой мне здесь, в этой комнате, при дворе облекли бы тебя на позор и немилость, если бы не кинули бы в руки палача… Какую награду испросил бы ты у султана за то свое странное пророчество?
Стремительно пронесшиеся мысли заставили Омара вспыхнуть. Ему уже казалось, что прихоть той ночи стала камнем, повисшим у него на шее.
– Но что у меня общего со двором султана?! – вскричал он. – Я не ищу и не жду никакой награды.
Этому Низам не мог до конца поверить. Сам-то он слишком хорошо знал двор султана. И все же он увидел для себя возможность произвести впечатление на своевольного и упорного юнца, представшего перед ним.
– Я, визирь, верный слуга Малик-шаха и окажу дружескую поддержку тебе… коли уж ты сам не ищешь никакой награды. Желаешь ли ты, о сын Ибрахима Палаточника, чтобы я, Низам, стал твоим защитником и покровительствовал всем твоим исследованиям?
Благодарность к этому суровому человеку с ясным взором переполняла Омара. Дверь Дома Премудрости закрылась за ним, и он испытал долю нищего в течение этих последних дней, когда ему так нужен был дом, чтобы защитить Ясми.
– Да, да, да! – вскричал он с сияющими глазами.
– Тогда говори: в чем ты нуждаешься?
– В обсерватории. Астролябия в Багдаде образует три локтя в диаметре. И таблицы звездного неба Птолемея…
– Что еще? Продолжай…
– Если ваша милость желает! Астрономический глобус из полированной бронзы, с горизонтальным кольцом. И фонарь. И если это было бы возможно, точные водные часы, с двухминутным интервалом.