Омар Хайям. Гений, поэт, ученый
Шрифт:
Брови Тутуша ползли вверх по мере того, как рос список этих приборов, редких и дорогих. Но Низам подал ему знак записать все.
– А где, – улыбнулся он, – эта обсерватория должна располагаться? На какой из высоких крыш?
– Мудростью вашей милости, – выдохнул Омар, – Нишапур когда-то оберегался от военных действий, и древние сторожевые башни стоят заброшенными вдоль дорог. За городской стеной, у кладбища и реки, есть такая башня… я использовал ее ночами, часто. Если бы можно было предоставить ее в мое распоряжение, повесить хороший
– Уай-алла! – воскликнул Низам удивленно. – Астрономия, похоже, требует много такого, о чем я и не предполагал. И все же… – ему понравилось отношение к нему Омара, и он почувствовал искренность в его просьбах, – все это тебе предоставят, только есть одно условие.
Омар метнулся вперед и прижался лбом к сухой руке визиря.
– При условии, – продолжил Низам, – что никогда ни одному живому существу ты не признаешься в том, что пророчество в Маласгерде было шуткой.
– Я не буду говорить об этом, ваша милость.
– Если ты все же заговоришь об этом, – вежливо вмешался Тутуш, – говори, будто то было мгновенное озарение свыше.
– О да, – вскричал счастливый Омар, – как вы того пожелаете!
– И хотя, – добродушно заметил Низам, – ты не забыл про ширму, какие делают в Китае, и серебряный кувшин для воды, тебе и в голову не пришло подумать о еде и о слугах. Вот небольшой кошелек с серебром, который даст тебе пищу, а Тутуш отыщет для тебя пару слуг.
И правда, Омар не учел ничего подобного. Он с любопытством взял в руки расшитый кошелек. Никогда прежде он не считал деньги пригоршнями. Он почувствовал легкое опьянение, греющее душу.
– Когда я получу башню? – спросил он с тревогой.
Низам поглядел на Тутуша, который поджал губы.
– К послеполуденной молитве завтра, – тем не менее любезно ответил он.
И Омар ощутил волшебную силу власти.
– Хвала Аллаху милосердному! – вскричал он и коснулся лбом ковра.
Когда Низам сказал, что Омар может идти, тот вскочил, забыв про серебро, но Тутуш напомнил ему, и он поспешил вернуться. Тутуш также шепнул ему, что нужно сказать салям на прощанье.
Как только они остались одни, Тутуш наклонился к Низаму:
– О Солнце Благосклонности, разве не говорил я, что этот юнец – надлежащее орудие, уже приспособленное к вашей руке? Где во всем Нишапуре мы нашли бы другого такого? Разве не создан он для своей роли… с его необычным умом, его странной привычкой говорить искренне, его наивным невежеством во всем, кроме наблюдения за звездами… и этим его невероятным даром пророчества, которым он владеет? Моя душа, он даже клятвенно доказывал учителю Али, будто астролог владыки должен определять правду.
Низам не улыбался.
– Жаль, я не знаю его тайны… Впрочем, похоже, он ничего не скрывает.
– Ничего! – удовлетворенно эхом отозвался глава шпионов Низама. – Каждое слово, слетающее с его губ, – доказательно, а каждое второе слово –
– В конце концов, – размышлял Низам, – он вел себя подобно необузданному жеребенку, и все же один раз у меня возникло чувство, что он пренебрег бы нами.
– Ла-ла! Птенец… влюблен. И в тот момент, когда девушка не трепещет в его объятиях, он мечтает снова заполучить ее в свои объятия…
Он резко замолчал, поскольку глаза Низама стали холодными. Низам был фанатиком ортодоксального ислама.
– Возможно, – заметил визирь, – его тайна – дар Невидимого. Такие люди не представляют себе, как знание приходит к ним.
– Воистину правда. «С Аллахом во имя Аллаха».
– Я не могу отыскать иного объяснения. Видимо, его пророчество было чудом.
– Истинно… воистину.
Тутуш, который не верил в чудеса, не имел никакого намерения полностью раскрывать душу перед своим покровителем. Но он ума не мог приложить, что случится, если Омар, если этот Доказательство Истины вдруг научится снова пророчить и его пророчества станут сбываться.
Глава 4
Тутуш выполнил свое обещание во всем, что касалось самой башни. Едва сгустились сумерки следующего дня, он передал Омару ключи от новой обсерватории. После этого столяры и каменщики начали трудиться над восстановлением внешней стены и самой башни. Они лепили глиняные кирпичи у обрыва ниже по течению реки и, когда кирпичи высыхали на солнце, укладывали их на место.
Это пришлось по душе Омару, который хотел, чтобы никого не было в башне, когда Ясми впервые переступит ее порог. Он приказал рабочим отмыть стены и земляной пол башни, на котором он расстелил большую плетеную циновку. Эту часть помещения он предполагал превратить в приемную обсерватории.
На втором этаже он расстелил ковры тончайшей работы и покрытую лаком китайскую ширму с извивающимся резным позолоченным драконом. Там размещалось его спальное место и резной сундук из сандалового дерева с его личными вещами.
Третий этаж он оставил почти пустым. Там стояли только простые деревянные столы и шкаф с различными отделениями и выдвижными ящиками для хранения рукописей. Здесь он предполагал работать, когда прибудут приборы. Тутуш принес много книг, подарок Низам ал-Мулка, но объяснил, что приборы, которые просил Омар, необходимо искать в Багдаде.