Омар Хайям. Гений, поэт, ученый
Шрифт:
– Мы знаем, – спокойно заговорил спутник Хасана, – люди веруют в трех богов. Один из них – Яхве, бог иудеев, еще один – христианский бог, и еще один – Аллах по священной книге Коран.
– Трижды ты произнес слово «один», – ответил ему Хасан. – Ну а если он и правда один? А если вдруг и иудеи, и христиане, и мусульмане, если все они слишком далеки от постижения истины? И истина эта состоит в одном – есть кто-то, кто выше самого Аллаха…
Тут он запнулся, бросив быстрый взгляд по сторонам, и жестом
На сей раз он провел их обратно по направлению к Хараму, но свернул в сторону и вышел через ворота, открывавшиеся на запад. Они двигались между каменными надгробными плитами мусульманского кладбища, вплотную прижимавшегося к самой стене города.
Тропа нырнула вниз в овраг с глиняными склонами. То там, то здесь лежали голые камни, а по высохшему руслу речушки верховые лучники гнали овец и черных коз, отобранных у крестьян. Заметив, как Омар пытается пробраться сквозь стадо овец, двое китайцев стали расчищать перед ним путь. И тут же, как по команде, лучники, заметив на них форму султанской гвардии, бросились помогать им.
– Со стороны может показаться, будто эти бесстрашные вояки, ангелы войны, твои слуги, – со смешком заметил спутник Хасана.
Этот грузный мужчина двигался медленно. Взгляд его усталых миндалевидных глаз выдавал его постоянную настороженность. Был он немногословен, и его редкие, но едкие реплики мало говорили о нем самом. Хасан называл его Акроеносом и прародителем всех торговцев.
– А почему бы и нет? – удивился Хасан. – Ведь солдаты повинуются воле султана, а разве мастер Омар не формирует эту волю?
Он не просто дворцовый астролог, он личный предсказатель у безбородого сельджукского владыки.
Акроенос окинул Омара бесстрастным взглядом, словно бы оценивая его, взвешивая на мысленных весах.
Теперь они карабкались по склону, усыпанному мелкими камешками, миновав небольшую рощицу кривоватых и сучковатых оливковых деревьев.
В тени деревьев лежало тело монаха в черной рясе, руки его были распростерты в форме креста. Его бритая голова белым пятном выделялась на фоне серых камней.
– Вот оно, одно из святилищ христиан, – заметил Хасан. – Мы взбираемся на холм, называемый Оливковым холмом.
Спокойные лучи клонившегося к закату солнца отражались от голой поверхности холма. Взобравшись на вершину, все трое мужчин молча уселись. Где-то там внизу крошечные человеческие фигурки толпами перемещались то в одну, то в другую сторону по ущелью. Лучи заходящего солнца золотили видневшийся вдали пещерный храм.
Омар знал, как называется эта долина. Вади Джейханнем, долина Проклятых. Здесь, по учению исламских проповедников, в Судный день, когда все души будут взвешиваться на весах, пройдут души приговоренных. Странные могильные камни вырисовывались на склоне под ним, почти
Мимо них вдоль по долине медленно двигалась вереница слепых старцев. Все они брели, держась либо за полу одежды идущего впереди, либо положив руку ему на плечо, шаркая ногами, спотыкаясь и оступаясь. Лица некоторых были обращены к небу, другие понуро опустили голову.
– Взгляните на них! – неожиданно закричал Хасан. – Это мы с вами. О да! Это мы всматриваемся в небо, это мы изучаем землю под своими ногами! Но глаза наши ничего не видят, мы слепы! Ах, если бы мы могли познать истину!
– Мы и так достаточно знаем, – пробурчал Акроенос, – вполне достаточно.
Хасан распростер руки навстречу заходящему солнцу. В его глазах пылало пламя.
– Нет, мы совсем как те слепцы. Мы знаем лишь то, что позади нас. Чему мы поклоняемся, каким таким святыням?! Только старым камням да мощам! А что, если есть иной бог и он выше Аллаха, о котором сказано в Коране?
Акроенос не отвечал, молча почесывая бороду. Омар не спускал глаз с заката, теперь напоминавшего пламя костра.
Но сын Сабаха лишь воспламенился от своей речи. Он верил в существование нового бога, недоступного человеческому пониманию. Все религии прошлого – это лишь следующие одна за другой ступеньки, ведущие к окончательному осмыслению. Каждая из них, так или иначе, просвещала человечество, проливая свет на непознанное. Так же происходило с шестью пророками – Адамом, Ноем, Авраамом и Моисеем, Иисусом и Мухаммадом. Придет время, никто не сможет сказать, когда появится седьмой пророк, и он-то и откроет окончательную истину.
– И как же, – невозмутимо спросил Акроенос, – его узнают?
– Его узнают, ибо в прошлом он был среди нас, пока не наступило его время. Он был седьмым имамом из рода Али и стал преемником души Али. Для одних он известен как седьмой имам, другие знают его как Закрытого Покрывалом. Какое имеет значение, под каким именем он известен? Главное – мы ждем его, сами того не подозревая. Он – Махди.
Солнечный диск окончательно пропал за серой стеной и крышами церквей священного города. Аркоенос тихо вздохнул.
– Махди, – повторил Хасан. – Он находился здесь, когда Моисей белой своей рукой, выпроставшейся из рукава, указывал людям путь. И он снова был здесь, когда Иисус бродил по этой земле. И он придет опять.
Послышались шаги. Один из китайских стрелков, дремавший, пока мудрецы вели свою беседу, нерешительно предупредил их, что пора возвращаться в лагерь. Хасан улыбнулся. Настроение его изменилось.
– Последнее слово всегда остается за солдатом, будь он римлянин или будь он турок.