Омеги
Шрифт:
Она сразу же успокоилась, как будто у неё на маковке находится тумблер «опасность – расслабон».
— Господин ходил на Изнанку! А Вы меня с собой возьмёте, я могу таскать Хаабаръ! — последнее слово она произнесла, явно красуясь, на русском
— Что на Изнанке забыла такая славная малышка, — я вспомнил как сам обгадился со страху в первый раз.
У нас в школе обучение было поставлено цинично, но эффективно.
Пеструшка, видя, что у меня хорошее настроение, проскользнула под руку, да так ловко, что моя ладонь оказалась
Я, конечно, не ожидал такой прыти, но не стал корчить из себя ханжу. И просто прочитал рубаи:
«Не устану в неверном театре теней
Совершенства искать до конца своих дней.
Утверждаю: лицо твое — солнца светлее,
Утверждаю: твой стан — кипариса стройней.»;
Я слегка сжал её ягодицу, приятно ощущать, податливую плоть юного тела. И был вознаграждён немедленно, объятием девчонки.
Всё-таки в рабстве есть и свои плюсы, будь добрым хозяином и к тебе потянутся рабы, раскрывая душу и тело.
Извините читатели, я не сказал, что плюсы для всех.
— Мужик давай не стесняйся! Она на всё согласна! — рявкнули сзади.
На русском.
Мои романтические грёзы были разбиты жестоким образом.
Я с удивлением повернулся, на звук.
В паре шагах сзади стоял, не высокого росточка, сухонький, монгол, опираясь на двухметровую рогатину, в полтора его роста, два ножа на поясе, кираса из кожи, льняная рубаха и штаны, всё какое-то жамканное, дранное, замызганное, кираса ещё и штопанная грубыми нитками.
Зелено-коричневые разводы кирасы, с претензией на стиль милитари из Реала, не делали его похожим на спецназовца, а скорее мне напоминали колхозные джинсы варёнки, и такие же безвкусные футболки. Не цветом и не материалом, а скорее концепцией неистребимой самодельщины.
— Ты кто?
— Да, кто и ты! Баджуев Баир Гунченович. Гражданин Российской Федерации, между прочим. Широко улыбнулся монгол.
— Татарин, что ли? — удивился я.
— Сам ты татарин, бурят я! — гордо возвестил монгол, тьфу чёрт, бурят. — мы буряты потомки гуннов и монголов, славных воинов прошлого.
— Хорош заливать, я бурят не видал, что ли, здоровые лоси, под два метра и качки все, у меня начальник такой был. — меня глодал червь сомнения.
— Ты здесь новенький и ещё не черта не знаешь, даже Кси не видел, ты сколько здесь, месяц? Два?
Ну хоть этот не тыкает мне Фамильярством и то хорошо.
— Поделись знанием о мудрейший, как ты узнал? — я решил немного постебаться над этим мужичком.
У бурята явно самомнение выше росточка.
(Примечание: здесь и дальше я заявляю, что люблю бурятов всей душой и особенно Братских, наших братьев в Православной вере. Я бухал с бурятами и даже остался жив после этого, ибо сколько в них не лей, перепить бесполезно. А Баир вообще мировой мужик, мы потом
— Ты только держись меня я тебе всё здесь объясню, мы русские, должны держаться за едино сердце, особенно среди этих волчар. Тут в одиночку не проживёшь. Только зазеваешься, и волки тебя сожрут. — разглагольствовал Баир.
Я посмотрел на волков, которые должны были меня сожрать. Актаре внимательно смотрела на ящеров, чтобы нас кто не схарчил, и всем видом показывала, насколько она независимая, и что её не интересуют разговоры двух человеков, между собой. Пеструшка охватила меня руками и спряталась за спину, грея меня теплом своего тела, и слегка покусывая мочку уха.
— Да я всей душой за русское братство, однако, как узнал, что я здесь новенький? — я ввел разговор в деловое русло.
— Для меня это всё ерунда, я мент здешний, да я человеков насквозь вижу! — бурят лучился самодовольствием, — Я более того скажу ты инженер! И здесь недавно.
Не знаю, как, но он угадал, да в Реале я был инженером.
— Ты главное нас держись я все тебе расскажу. Вот смотри ты самое первое на чём спалился, что недавно попал, это что идёшь с рабыней под ручку, как будто шорочка-с-машорочкой, на прогулке, в Реале, да никто с этими рабынями на людях не обнимается!
— Запрещено что ли? — вот тут я удивился, по-настоящему.
Ни хрена себе у них традиционализм.
— Ну вот ещё раз спалился, — заржал в голос бурят, — ты только сюда попал и задаёшь идиотские вопросы, они твои рабы, ты с ними что хочешь можешь сделать, можешь голой прогнать по улице, или прям здесь загнуть, а ещё лучше дать попользоваться лучшему другу, и тебе никто ничего не скажет, что делает хозяин с ними — это дело хозяина. — недомерок маслено глянул на Актаре и добавил, — хороша девка, дай впендюрить. Да ладно жалко рабыни что ли. Для русского человека то!
Разговор идёт на русском и Актаре, даже не догадываются что обсуждается вопрос аренды её киски. Пеструшка всё поняла и плотнее прижалась ко мне, стараясь не попадаться на глаза, новообретённому другу хозяина.
Я перешёл на волчий и успокоил девку:
— Пеструшка не бойся я с тобой.
Её объятья слегка ослабли.
— Да и хозяева под ручку не ходят, рабыни идут вслед сзади в двух шагах. Ну дай рабыню я по-быстрому разок. — не отставал недомерок. — это ж рабыни, что их жалеть.
— Обойдёшься! — обломал я его влажные мечты — ну а как узнал, что я инженер, у меня что на лбу диплом приклеен, что ли?
— Жлоб! Для хорошего человека пожалел — проворчал расстроенный Ромео, — тут ещё проще. Ты человек новый, не обтёртый, у тебя уже две рабыни. Ошейника на тебе нет, значит свободный, тут кто сразу подъёмные получают хорошие, чтобы можно было бы прикупит девок? Ну только Инженеры, ну или мореманы, но, чтобы стать штурманом нужно полгода отучиться, а ты тут и пары месяцев не потоптался. — ударился в дедукцию Баир.