Омерта десантника
Шрифт:
– С такими знаниями долго не живут, – покачал головой Лорд. – Не буду вдаваться в лишние подробности, скажу лишь, что происходит в трех десятках или чуть больше километров отсюда. Так вот, Парфенов на пару часов приостановил операцию. А основные силы бригады Ширвани час назад взяли в блокаду горную заставу, на которой, Сафронов, твои сослуживцы-десантники.
– И что из этого? – стараясь скрыть охватившее его волнение, поторопил Сафронов взявшего паузу Лорда.
Произошло то, чего Сафронов больше всего опасался.
– Ты воюешь, мы воюем, – философским тоном отозвался Лорд. – Точнее, ты воюешь, а мы ведем дело, бизнес. Так вот, если ты отпустишь Ширвани, ну и всех нас… Парфенов немедленно продолжит операцию, разблокирует заставу и в конечном итоге выполнит то, чего добивался ты. Совместными усилиями добьет вражеское логово. Если нет, то без помощи извне застава вряд ли продержится до утра. Твоих сослуживцев возьмут в заложники, будут мучить… Что морщишься, Сафронов? Не нравится?
Подполковник еле сдержал себя, чтобы не врезать Лорду по его циничной физиономии.
– Значит, тебе так дорог Ширвани? – спросил Сафронов.
– Он мой деловой партнер и еще не полностью исчерпал себя. Он на сегодняшний день нужен многим. Да, мы теряем базы, территорию. Но это временно, Сафронов. Временно, помяни мое слово.
«Расстрелять бы всю эту шайку… Но тогда Парфенов и в самом деле отдаст заставу на "съедение" боевикам. – размышлял Роберт Сергеевич. – Погибнут солдаты, Коля Водорезов, Надя…» Да, да, сейчас мысли Сафронова были в основном о Наде Плужниковой, Иннокентьевне. Тогда, в Афганистане, своим вмешательством она спасла его, лейтенанта Сафронова. И Федора. Сейчас же от одной сафроновской фразы зависела Надина жизнь.
– Связывайся с Парфеновым! – произнес подполковник. – Немедленно! Если застава еще не захвачена, то… Я отпущу тебя, Лорд. И Ширвани.
Сафронов внимательно слушал разговор Лорда с генералом Парфеновым по переносной радиостанции, которая имелась в одном из вертолетов. Лорд приказывал генералу так, словно был для него маршалом. В конце разговора пообещал спустя сорок минут вновь выйти на связь и сообщить о своем самочувствии и местонахождении.
– Все, Сафронов, – окончив разговор с генералом, сообщил Маркин. – Через сорок минут начнется операция по разблокированию заставы. Не веришь, свяжись с кем-нибудь из своего командования, – кивнул на радиостанцию Лорд.
Сафронов немедленно связался с вернувшимся в расположение ВПУ полковником Брянцевым.
– Только что отдан приказ возобновить боевые действия и разблокировать заставу, – ответил Брянцев. – Главное, чтобы пацаны там продержались… Все, конец связи, Сафронов. Вертолет заберет твою группу в следующем квадрате… – Павел Яковлевич сообщил координаты и ушел из эфира.
– Умеешь добиваться своего, Сафронов. Давай со своими орлами ко мне, в службу безопасности, – произнес Лорд, одним из последних забираясь в
– Прощай, Лорд, – только и сказал напоследок подполковник.
– Это верно, Сафронов. Лучше бы нам более не встречаться.
Последнее слово осталось за Лордом. Вертолеты взмыли в воздух, а у Сафронова по-прежнему перед глазами стояла циничная физиономия Маркина-Лорда, злые, полные ненависти глаза Ширвани, ничего не выражающее, точно из дерева вытесанное лицо «адъютанта» Кима.
– Вот, значит, как, командир, – послышался за спиной голос Максимова.
– Значит, так, старший прапорщик, – ответил не оборачиваясь, Сафронов.
– Они ведь нас теперь за просто так не оставят, – продолжил Федор.
– Как и мы их, – кивнул Сафронов. – Можешь осуждать меня, Максимов. Но я не хочу, чтобы матери плакали… По тем пацанам, что на заставе.
– И по той девочке, – кивнул Федор.
Сафронов обернулся, но ничего не сказал в ответ. Максимов был прав. И говорил сейчас не со зла и без иронии…
Глава 8
Прапорщик Плужникова осторожно выглянула из блиндажа. Темень была кромешная, почти ничего не видно. Постояла, привыкая к темноте, на земляных ступеньках и вдруг отчетливо услышала:
– Солдаты, гвардейцы-десантники! Сдавайтесь! Даем полчаса, ни минутой больше! Велик Аллах!
Голос походил на звериный вой, так, во всяком случае, показалось Наде. Она зябко передернула плечами, вернулась в землянку, оборудованную под батальонный командный пункт.
– Что скажешь, Иннокентьевна? – спросил женщину майор Водорезов, маленький, совсем не десантной стати командир заставного отряда.
– Полчаса дали, можно отдохнуть, – ответила Надя, переглянувшись с майором.
– Стало быть, не будем, – кивнул Водорезов.
Надя уселась на перевернутый ящик, раскрыла тоненькую книжечку, подсвечивая собственным карманным фонариком, углубилась в чтение.
– «Живу я в Ленинграде, на солнечной Неве, – произнес нараспев Водорезов, желая продолжить разговор. – Давно никто не гладил меня по голове…» Эти стихи читаете, Надежда Иннокентьевна? – неожиданно перешел на «вы» майор.
Надя молча осветила своим фонариком обложку своей книги, автором которой был Константин Ваншенкин, а не Николай Рубцов, стихи которого процитировал Водорезов.
– Ошибся, каюсь, – хлопнул себя по лбу майор. – Вы, Надя, тут отдохните, а я пойду к ребятам. Полчаса у нас есть, а там видно будет.
Что верно, то верно. Полчаса поживем. В первые же минуты нападения на горную заставу погиб прапорщик Узлов, он же старшина подразделения. Это означало, что кроме мальчишек-срочников на осажденной заставе оказалось лишь двое «кадровых» – майор да она, фельдшер Надя. А «чехи» получили-таки отпор – молодцы, пацаны. Полчаса благодаря этому удалось выиграть!