Омут. Книга первая. Клетка
Шрифт:
Ей-богу, парень был как щенок, виляющий хвостом. Она красива, спору нет, но в чем же есть ее секрет? Я подумала рифмой. И все же, мой одноклассник только разве слюни не пускал. Плавные черты ее лица, черные глаза, выделенные легким мейк-апом, если можно так сказать, слегка смуглая кожа, видимо, пленяли многих мужчин и молодых людей.
– Меня зовут Екатерина, - она пожала его руку, - но если хочешь, зови меня Риной. А как зовут твоих друзей? Может быть, они одарят нас своим присутствием? – Игриво предложила женщина, сталь, смешанная с медом в ее голосе, меня настораживала, к тому же наверняка
– Будто вы сами не знаете наших имен, - Тошка озвучил мою мысль, став видимым, но продолжал держать меня за руку, я же не шевелилась.
– Ты прав, Антон, - улыбка старалась быть дружелюбной, прямо, как у удава при виде мышки, - но мне хотелось познакомиться по этикету. А где же ваша подруга? – Она продолжала игриво оглядываться, словно мы прятки в чистом поле затеяли.
– Какая подруга? – Тошка решил сыграть в дурочка.
– Как же, она ведь была вместе с вами, - захотела подыграть ему?
– Кто? – Продолжал мальчик-невидимка.
– Девушка, - она не знала, как меня зовут или желала, чтобы парни сами меня сдали?
– Какая? – Настаивал мой репетируемый, ему нравилась эта бессмыслица.
– Которая была с вами, - закипала злость в глазах Рины, еще чуть-чуть и пар повалит из ушей.
– С нами не было никакой девушки, - мой одноклассник хмурился на поведение Тошки, но продолжал молча наблюдать.
– Рассказывай сказки, малец, - «ту-ту» – паровозик дал ходу или чайник закипел, - с вами была внучка Профессора, - почему она не называла меня по имени? Может, допускала возможность, что бабуля могла сменить нам имена.
Эта новость явно убила моих друзей-товарищей или уже не друзей и не товарищей… Челюстью Артема можно было собирать снег с поля. Об изумлении Тошки говорили только глаза, он все еще держал мою руку за своею спиной, будто держась за рюкзак, о котором я забыла.
– Что за бред? – Первым опомнился Артем, подобрав свою челюсть.
– Где она? – Вопросом на вопрос требовательно прокричала Екатерина.
Я устала от этой трагикомедии, вырвала свою руку из руки Тошки и вышла из-за спины мальчика-невидимки.
– Ну, и что теперь? – Моя правая бровь выжидающе взлетела вверх эффекта ради, и я скрестила руки на груди или, вернее, под ней…
16
Первое, что почувствовал мой нос по пробуждении – сырость. Я приоткрыла на секунду глаза и попыталась вспомнить, что было последним. Вспомнила: какой-то амбал появился из ниоткуда, потом привычный для меня курчавый туман и все. Дальше пусто. Даже снов не было.
Проморгалась, села… Уоу, как все кружится! Вокруг глухая темнота, разве что где-то вверху болталась лампочка. Какие-то прутья металлические. Крепко ухватилась рукой за один и с его помощью встала на ноги. Ну, и запахи же здесь, попахивает мертвечинкой. Новая попытка оглянуться привела к умозаключению: я нахожусь в большой клетке, как у львов или медведей в зоопарке.
– Доброе утро, - раздался слабый голос позади меня.
– Или добрый вечер, - более жизненно, но явно устало, промолвил Артем.
Тщетно пытаясь хоть кого-то разглядеть в такой темноте, я протянула руку в сторону их голосов. Мои пальцы
– Ой, - жалобно чуть ли не пискнул он.
– Оу, прости! – Извинилась я, все еще туго соображая, голова желала взорваться на мелкие запчасти, но я не позволяла, - что случилось? Где мы?
– Тебя вырубили самой первой, - ответил Тошка, - после того, как подтвердила, что ты внучка Профессора, буквально из земли появился какой-то мужик здоровенный и то ли снотворное, то ли что-то другое сунул тебе в самый нос, после чего я потерял тебя из поля видения. В это же время, эта тетка…
– Екатерина, - вставил подавленный Артем.
– И другой мужик, более мелкий, начали с нами драться.
– Ты первый начал, - произнес мой одноклассник.
На какую-то долю секунды свет качающейся лампочки упал на парней, и мне удалось увидеть огромный синяк на лице у Тошки и разбитую губу у Артема.
– Я, наверное, просто запаниковал, когда тот амбал к тебе подлетел и был таков, - пояснил мне парнишка.
– И долго мы здесь? – От слабости в ногах я начала потихоньку съезжать вниз.
– Судя по моим часам, нет… - Промолвил Артем.
– Судя по твоим часам, время остановилось, - съязвил мальчик-невидимка, - потому что они показывают одно и то же.
– И все же? – Решила уточнить я, уже сидя на коленях, лицом прижалась к холодном прутьям.
О, Боги! Бедная моя одежда – ее всю придется выкинуть, потому что после таких условий никакая химчистка не согласится ее взять. О голова… Прижала руки к вискам, какой-то невыносимый писк просто убивал меня. Чуть выше правого виска, видимо, была ранка, из которой капала кровь, или уже, быть может, и не капала. В любом случае, на пальцах осталась красная жижка, шапки на голове не было, влажные волосы смешались с кровью, и она стала как бы густой.
– Мне кажется, несколько часов, - ответил лев-недоросток.
– А точнее? – Простонала я.
– Прости, не ты одна была в отключке, - немного раздраженно.
– И вы даже не представляете, где мы? – Умоляюще промолвила я, сидя к ним спиной, прижав колени к себе, я положила на них подбородок.
– В клетках, самых настоящих, - без каких-либо оттенков ответил Артем.
– Будто мы звери диковинные, - с обидой произнес Тошка.
– Так оно и есть, - раздался мужской голос.
По звуку приближающихся шагов можно сказать, что шло трое, но когда они подошли ближе – у одного мужчины в руках был старенький чуть ли не масляный фонарь. Они подошли ближе и, благодаря свету от их фонаря, можно было насчитать троих мужчин и женщину – Екатерину, что объясняет, почему по звукам получалось только трое.
– Итак, добрый день, товарищи, - молвил тот же мужчина, что и минуту назад.
Владельцем этого красивого пожилого голоса был седой старичок приятной наружности. Но лично я не нуждалась в его представлении, один взгляд на него и первое ноября каждого года вспомнилось само собой. По бокам от Профессора стояли двое мужчин – один нереальных размеров амбал, второй – приятной внешности, но с наводящими страх глазами – и, как я уже говорила, Екатерина. Последняя улыбнулась своею фальшивой доброжелательной улыбкой с ледяными искрами в глазах.