Омут. Книга первая. Клетка
Шрифт:
– Вы переезжаете? – Искренне удивилась я.
– Да, - мальчишка ломал себе пальцы.
– Но почему?
– Понимаешь, это сложно объяснить…
– Не дура, пойму как-нибудь, - уже начала раздражаться.
– Это все из-за того, что твои одноклассники ВСЕ теперь обычные, а мне удалось избежать вакцинации. Родителям, конечно, непонятно, в честь чего Профессор решил ее провести именно сейчас… Он погиб, ты знаешь?
Девятиклассник поднял на меня усталые глаза. Я молча кивнула, перестав жевать. Яблоко застыло в руке. В голове откуда ни возьмись возродилось воспоминание и раздался пронзительный крик: «Беги! Возвращайся к себе!» Я помню
– Эля! – Тошка кричал мне в лицо, намереваясь тряхнуть за плечи.
Как из транса, я с туманным взглядом начала приходить в себя. Точно осознавая, что услышала этот крик снова сейчас. Такое со мною впервые… Сколько уже я не употребляла «притупляющий эликсир», не помню. Но надо бы его выпить.
– Я нормально, - убедила парня, и он присел на свое место, не сводя с меня глаз, - ты завтра пойдешь?
– Куда? – Парнишка оторвал глаза от мобильника, который только что известил его о входящем сообщении.
– Похороны, - глухим голосом напомнила я.
22
Мы прибыли на кладбище около десяти утра. Я не удивилась бесчисленному количеству пришедших проститься и отдать последнюю дань уважения бабуле. Также не удивил намертво закрытый гроб, ведь что там внутри могло быть? Либо воздух, либо камни. Но в любом случае я стояла с кислой миной. Большую половину лица скрывала вуаль моей прекрасной шляпки. Подол нового черненького шелкового платья слегка выглядывал из-под теплого плаща, больше похожего на удлиненный пиджак. То, что моя мрачность сегодня была прекрасна, а бледность кожи просто светилась, я не сомневалась. Утром у меня было мало времени, чтобы еще раз собою полюбоваться, но пока мы ехали, я смотрелась в зеркало заднего вида, подбирая скорбную маску.
День предстоял быть чудным – по погоде. Никакого снега, лишь слабый ветерок обдувал шею, потому что свою шикарную гриву я уложила в шишку и спрятала под шляпкой. Если честно, я больше походила на Первую леди в приемной президента, нежели на убивающуюся от горя внучку. Неужели я настолько плохо исполняла свою роль, что все на меня пялились, как сговорились!
И при всем при этом у меня было такое странное, мутное чувство, что я не должна сейчас здесь находиться. Перед тем, как выйти сегодня из комнаты номера, я переложила бабулину книгу в огромный клатч, даже не уверена, что это клатч – просто сумка, похожая на большущий кошелек. Так вот, когда я перекладывала книгу, из нее выпал конверт, на котором стояла дата, когда его нужно вскрыть. Через неделю. А так как я уверена, что моя старушка жива и даже, возможно, следит за мной, решила все указания выполнять беспрекословно. А еще вчера вечером папа пошел в душ и убрал книгу, которую читал все время, в свой дипломат. Я, маленькая негодяйка, заглянув в дипломат, аккуратно вынула книгу. Уж больно в ней что-то знакомое было. С первой же строчки я поняла, что это бабулин каллиграфический почерк. Все ясно, она и ему оставила книгу. Мило с ее стороны.
Массивный черно-красный гроб опустили в яму. Папа подошел и бросил пару бордовых роз. Не самый лучший выбор с цветом, на мой взгляд. Моя очередь. Я надумала держаться молодцом. Медленно подошла чуть ли не к самому краю. Немного скользко. Несколько долгих секунд смотрела на крышку. Что я должна, по идее, чувствовать? Даже представить не могу. Как ядовитых змей, я с непонятной
Кто-то что-то говорил. Различные незнакомцы подходили и излагали свои соболезнования, а потом шли дальше – еще поминки в ресторане. Как примерная девочка, я делала вид, что слушаю каждого, кивала, соглашалась, обещала обсудить волнующие их проблемы на поминках. Сама заранее зная, что не буду присутствовать на них – это уж слишком.
И вот стояла я так, сжимая в руках сумку-огромный клатч. Голова слегка на бок, мозги набекрень. Немного дальше собравшейся толпы между памятниками мелькнуло смутно знакомое лицо. Незнакомец, к которому тут же присоединилась незнакомка, захватил мое внимание своим взглядом. Глазами… Глазами, что иногда снились мне в кошмарах, те самые из горящего дома, принадлежавшие младенцу. Я извинилась перед какой-то старушкой и «подплыла» к папе, который тоже кого-то выслушивал.
– Кто это? – Как можно тише и приватнее полюбопытствовала я.
– Где?
Я указала пальцем, по возможности, менее заметно для остальных.
– Вон там.
– Я никого не вижу, - отмахнулся отец, в это же время зазвонил его мобильник, и он отошел, любовно успокаивая свою подружку по другую линию.
Ладно, сама разберусь. Я отвернулась от отца и лицом к лицу столкнулась с тем самым незнакомцем. Он что-то заговорил, видимо, на французском, но я в нем слаба и ни черта не поняла, кроме того, что передо мною стоял Франциск Ливьен.
– Простите, а вы по-английски говорите? – Спросила я, когда молодой человек замолчал.
Сперва недоумение, но затем терпение и жалость.
– Да, конечно, говорю. Я Франциск Ливьен, - опять протянул руку, я пожала в ответ, - мне очень жаль вашу бабушку.
– Были с ней знакомы? – Глупый вопрос.
– Я видел ее, когда был совсем маленький, она долго общалась с моим дедом.
– Он жив?
– Кто? Мой дед?
– Да, - моя рука все еще лежала в ледяной и отчасти призрачной его.
– Да, жив безумец, - ухмыльнулся молодой человек.
– А куда делась ваша спутница? – Я оглянулась по сторонам, он резко выпустил мою руку.
– Она спешила, - отстраненно ответил он, ему не по сердцу то, что я ее заметила.
– Эля? – Позвала Лизхен и пробралась к нам сквозь группу пожилых людей, - дай тебя обнять, - промолвила девочка.
– Ой, Лиз, - обрадовалась я и ответила ей чмоком в щечку.
Уже собиралась познакомить ее с Франциском, но когда оглянулась, его и след простыл. Вот черт!
– Что-то случилось? – Спросила Лизхен, явно беспокоясь за меня.
– Да, хотела познакомить тебя кое с кем.
– С кем?
– Он стоял рядом со мной, когда ты подошла.
– С тобой никого не было, ты стояла одна, - она взяла меня за руку, как маленькую девочку.
– Да нет же, он… - И я замолкла.
Лизхен не врет, тогда почему… Да нет же, он был реален. Или… Если вспомнить что бабуля говорила о его способности… Неужели это было всего лишь видение? Глупый глюк? Но ведь способности психо-эмоционалов не распространяются на себе подобных – так было написано в бабулиной книге. С другой стороны, если предположить, что он был тем самым младенцем, то, быть может, мы с ним родственники? В смысле, с Франциском? Хм, не плохо было бы отдохнуть во Франции, заодно и узнать, родственники мы с Ливьеном или нет. Хотя, впрочем, это кажется полным абсурдом.