Омут. Книга третья. Круговорот

Черкашина Владислава Андреевна

Строительство в любые времена является дорогим удовольствием. Прилично вложил свои средства и сам Эйфель, а итоговый бюджет строительства составил свыше семи миллионов франков. Но не думаю, что акционеры и прочие вкладчики особо горевали, ведь «железная дама» окупилась за период проведения выставки, так что ее последующая эксплуатация стала весьма выгодным бизнесом.

Если вспомнить великих, то, к примеру, Ги де Мопассан регулярно обедал в ресторане на первом уровне. Когда его спрашивали, зачем он это делает, если не любит башню, писатель отвечал: «Это единственное место во всем огромном Париже, откуда ее не видно». Так всегда бывает – кому-то нововведения по душе, кому-то

нет. Еще вспомнила забавный эпизод из криминалистики – в 1925 году один мошенник по имени Виктор Люстиг умудрился дважды «продать» башню на металлолом. Вот ловкий жук!

Теперь вы понимаете, почему я так долго мечтала побывать во Франции. А больше всего в день первый, то есть в день открытия, и в день сегодняшний, последний как-то не очень хотелось бы созерцать.

Мы, не торопясь, прошлись по выставке, о которой ранее мне доводилось только читать. Затем как-то незаметно переместились в современность, даже не изменив наряды, впрочем мало кто этого заметил. В старушке Европе привыкли фактически ко всему. Как жаль, что я не знаю такого красивого языка, как французский. Было бы здорово, прогуливаясь по Елисейским полям, мило беседовать с какой-нибудь дамой с мопсом в руках о живописи, музыке или кино. Но, право, я что-то размечталась и совсем не заметила, как пролетели часы.

Тим вернул меня в ту же секунду. Аромат жареных каштанов сменился на привычные домашние запахи, а вместо вечерних огней сияла настольная лампа.

– А ведь можно делать так, чтобы я возвращалась не в то же самое мгновение? – полюбопытствовала я, вручая свернутую одежду обратно парню.

– Что ты предлагаешь? – заинтересовался он.

– Просто пойми, мне тяжело после прекрасного вечера вновь проживать уже прожитые часы, - извиняюсь, конечно, за тавтологию, но что есть, то есть.

– Я тебя прекрасно понимаю, - искренне молвил Тим.

– Давай будем делать так: я буду уходить якобы гулять и возвращаться через пару-тройку часов, а на самом деле, мы будем с тобой путешествовать? – изложила свое предложение.

– Что ж, - задумался он, - я согласен.

Моей радости не было предела. На прощание я чуть было не лишила в своих объятьях парня жизни. После его обещания быть завтра в то же самое время, я, находясь в прекрасном расположении духа, приняла душ. В ванной я больше не валяюсь по вечерам, так как боюсь попросту уснуть. Но даже душ не отбил у меня воспоминания прогулок в Париже и его видов с Эйфелевой башни. Мурлыкая что-то французское себе под нос, я улеглась в теплую постель, но совершенно не чувствовала себя уставшей.

Мой сон начался с того, что я словно стояла посреди океана напротив острова, а он меня будто звал, он страдал, а вернее, страдало оно – чудо-древо. В мгновение ока я оказалась на острове и буквально летела сквозь ходы главного лабиринта. Путалась, сбивалась с дороги, но слышала где-то внутри себя как сильно страдает древо, как сильно оно нуждается во мне. Исцарапав ноги и руки, изрезав ладони, так что аж кровь проступила наружу, я просто была смятенна и не знала, что делать. Паника. Такая мощная, что тяжелеет тело, будто кто-то неимоверно большими гвоздями вбивает в землю. Ну уж нет. Сдаваться я не собираюсь, не за какие коврижки.

Руками, которые и без того уже ныли, попыталась сделать прорешину в зеленой изгороди. Спустя время мне это таки удалось. Я оказалась на самом краю той небольшой площадки, посреди которой возвышалось древо с качелями на толстой ветке. И, о Боги, кто-то буквально уничтожал дерево. Я не могла этого вынести, будто меня саму убивают, превращают в ничто. Но я почему-то не видела этого

«кого-то». Одновременно с этим мне по некой причине не удавалось приблизиться к древу, словно невидимая сила держала меня. Тогда я закричала. Этот крик давно рвался наружу, разбивая грудную клетку.

– Господи ты Боже мой! – издалека послышался вопль бабули.

Вот черт! Такой день испоганился.

8

В старших классах английский язык преподается только по два часа в неделю. Соответственно у нас по расписанию он стоял по вторникам и субботам. В прошедший вторник Елена Аркадьевна приболела, и ее заменяла адекватная учительница. Я знаю, что это плохо, но все же искренне надеялась на то, что и в субботу ее не будет, однако она появилась.

На протяжении всего урока женщина не обращала на меня внимания, даже домашнюю работу не спросила, при том, что долго с нею мучила каждого. Минут сорок я просто любовалась видами, что может открыть глазу окно первого этажа, упирающееся в деревья. Погода на редкость стояла прекрасная: на небосводе ни тучки, ни жалкого облачка, солнышко радостно светило и дарило городу и его жителям свое тепло. Как маленький чертенок, я не могла дождаться вечера.

В последние пять минут урока, когда подавляющее большинство потихоньку прятали учебные принадлежности в сумки, учительница вспомнила обо мне.

– Скажи мне, Гримлена, в чем разница между Past Simple и Past participle? – надменно вопросила на родном языке.

– Хм, - от забавности ситуации я просто не могла удержаться, - Past Simple – это просто прошедшее время, а Past participle – причастие прошедшего времени, - не хватало только добавить фирменную фразу доктора Холмса – «Элементарно, Ватсон».

– Кто скажет, в чем не права Гримлена? – не моргнув и глазом, обратилась к классу, чем привела меня в откровенный ступор.

Рука Юльчи моментально взметнулась вверх. Елена Аркадьевна дала ей знак, чтобы отвечала.

– Это одно и то же, - высокомерно молвила девушка.

Боги, курам на смех.

– Подождите, - я аж встала, - не верите мне, проверьте по учебнику, - просто опешила.

– Да, какая умная нашлась, - фыркнула учительница и, наверняка, собиралась что-то еще добавить, но прозвенел звонок, и все бросились к выходу.

Комментировать что-либо далее я просто не видела смысла. Я не спеша укладывала вещи.

– Гримлена, - каждый раз из ее рта моя фамилия выходила плевком, дать бы ей затычку, - можно побыстрее? Что ты как черепаха! – не самое педагогичное поведение.

И так разговаривает учительница старших классов, Боги! Да ее вообще к школе и на милю нельзя подпускать, а она еще и в лицее преподает. Кошмар, к чему катится современное образование. Складывается ощущение, что у данного представителя, казалось бы, почетной профессии, образования нет никакого. Быть может, не всегда новое и молодое это есть хорошо. В моем понимании, настоящий учитель должен быть непременно преклонных лет с огромным жизненным багажом. В наших школах, гимназиях, лицеях да интернатах по большей части преподают женщины, а мужчины из профессии планомерно вымирают. Выходит, эта самая женщина должна быть как вторая мама, потому что обычно дети проводят в школе треть своего дня. Хотелось бы верить, что пожилое поколение преподавателей и вправду не только учит своим предметам, но и жизни. Причем в положительном смысле, а не как Елена Аркадьевна. У нее, кроме хамства и подлизничества, ничему не научишься, однозначно. Я не хочу усомниться в ее умственной деятельности и утверждать, что я умнее, но «все же, все же, все же…», как говорил поэт.