Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
— А кто был ее муж?
— Старше ее, — ответил он. — Они жили в одном из домов здесь в течение двух недель.
— В каком году они здесь были?
— Я точно не помню — может быть, шесть, семь лет назад. Но если я найду эти снимки, я вам скажу. Обычно я ставлю дату на обороте.
К этому времени Мальковский уже созрел для работы. Перед отъездом в город он дал мне адрес и номер телефона студии. Я сказал, что позвоню через час или около того.
Я поблагодарил Эллу и пошел к стоянке за машиной. Порывистый ветер доносил хрустящий песок с гор. Эвкалиптовые
Дорога к гавани шла поперек того участка, откуда Фэблон делал свой последний заплыв, и дальше опять выходила к океану. Когда я ехал по продутому ветрами шоссе, мои мысли были настолько прикованы к Гарри, что его «кадиллак», запаркованный за поворотом, показался мне каким-то привидением. Я затормозил, подал назад и остановился прямо за ним. Да, это был старый «кадиллак» Гарри, стоящий здесь с холодным мотором, пустой и бесприютный, будто он сам скатился сверху, с горы. Ключ находился в зажигании. Раньше его там не было.
Я осмотрелся. Место было пустынное, особенно в это время, ветер завывал. Никаких других машин не было видно на дороге. Лишь шумящие листьями пальмы и вздыхающее море.
На стороне острова высокие кипарисовые деревья загораживали бульвар от железнодорожной колеи и зарослей, где скрываются бродяги.
Сквозь заросли можно было видеть людей, сгрудившихся около костра, раздувавшегося ветром и бросавшего свет на окрестности. Я прошел сквозь кустарник и подошел к ним. Их было трое. Они пили темное красное вино из здоровенной бутыли, уже почти пустой. Они повернули головы в мою сторону. Лицо с выбитыми зубами и покрытое шрамами — лицо белого человека, плоская упрямая физиономия молодого негра, парень с чертами индейца и безразличными индейскими глазами. Выше талии на нем был лишь открытый черный жилет. Такова была эта компания.
Негр встал. Он был пяти или шести футов ростом и в руке держал толстенную палку. Он подошел ко мне и пробормотал:
— Это частная вечеринка. Вам здесь нечего делать.
— Вы можете ответить мне на мои вопросы? Я разыскиваю своего друга.
— Никакого вашего друга я не знаю.
Большой и пьяный, он оперся на палку. Тень от такого треножника плясала на зарослях.
— Это его машина там, вон тот «кадиллак». Он среднего роста, в пиджачке рубчиком. Вы его не видели?
— Нет.
— Одну минуту, — белый человек встал пошатываясь, — может быть, я его видел. Может, и нет. Что с вас можно получить?
Он подошел так близко ко мне, что я чувствовал его вонючее дыхание и мог заглянуть в его пустые, блестящие глаза. Вино выполоскало из них даже проблески разума.
— Мне это ничего не будет стоить, старина. Ты хочешь получить еще на
— Я видел его, честно, видел. Маленький человек в пиджаке рубчиком. Он дал мне четыре монетки, я очень вежливо поблагодарил. Такого вы не можете забыть.
Дыхание со свистом прорывалось сквозь его редкие зубы.
— Покажи четыре монетки.
Он тщательно рылся в кармане джинсов.
— Я, наверное, их потерял.
Я пошел прочь. Он провожал меня до самой машины. Он колотил сжатыми кулаками по стеклу автомобиля.
— Имей же сердце, ради Христа. Он дал мне четыре монетки. Я же сказал вам о вашем друге.
— Для вина денег не дам, — сказал я.
— Это для еды. Я голоден. Я пришел сюда собирать апельсины, а они выгнали меня, и я не могу работать.
— «Армия спасения» тебя накормит.
Он сжал губы и плюнул на стекло. Я включил мотор.
— Отойди, попадешь под машину.
— Я уже попал под нее, — обреченно пробормотал он и направился обратно в заросли, внезапно исчезнув из виду, будто кто его проглотил.
12
Отель «Брейкуотер» находился в нескольких кварталах от того места, где стоял «кадиллак» Гарри. Возможно, хотя едва ли, он оставил его там по своим соображениям и пошел дальше пешком.
Вестибюль отеля был похож на мышеловку для туристов, куда уже никто не попадался. Мебель была вся поцарапана, а рододендроны все в пыли. Привратник ходил в старой голубой форме, будто он прошел в ней через всю гражданскую войну.
У приемной стойки никого не было, но журнал для регистрации лежал на ней открытым. Я нашел имя Гарри Гендрикса на предыдущей странице. Его комната была под номером 27. Я посмотрел на доску для ключей за стойкой и не нашел ключа под этим номером.
— Мистер Гендрикс дома? — спросил я швейцара.
Он погладил бороду. Она выглядела как побитый молью плюш.
— Я не знаю. Они приходят и уходят. Мне не платят, чтобы следить за ними.
— А где управляющий?
— Там, внутри. — Он ткнул большим пальцем в сторону задернутой занавеской двери, над которой висел освещенный знак: «Комната Самоа». Она означала, что там мебель из бамбука, а потолок в виде рыбацкой сети. Там могут подать и подают напиток из рома с консервированными ананасным соком и плавающими фруктами. Три изрядно потрепанные потаскушки гоняли шарик на рулетке. Бартендер смотрел за ними поверх своего живота. Усталая официантка выдала мне мгновенную улыбку. Я сказал, что хотел бы задать управляющему несколько вопросов.
— Мистер Смит — помощник управляющего. Мистер Смит!
Мистер Смит выглядел самой продувной бестией из всех бестий. Он оторвал себя от рулетки на какой-то момент. Если это была его рулетка, она была, вероятно, с секретом. Его сугубо американский вид проступал как облицовочная фанера на мебели.
— Вам нужна комната, сэр?
— Возможно, позднее. Я хотел бы узнать, дома ли мистер Гендрикс.
— Нет, если только не пришел только что. Его жена ждет его в комнате.